Его глаза расширились. Он нахмурился и опустил подбородок.

— О. Это.

— Да, это, — Нилла пронзила оладушек. — Вы сказали, у меня есть искра. Вы сказали, что меня можно научить. Так почему не научить меня? Хотя бы попробовать. Посмотреть, есть ли у меня сноровка для этого.

— Сноровка?

— Вы понимаете. Немного таланта.

Он сжал губы, а потом приоткрыл их и сказал:

— Талант есть.

— Так почему нет? — она опустила вилку и сцепила пальцы над тарелкой, подперла подбородок. — День выдался холодным и дождливым. Я не хочу выходить, да и вы вряд ли хотите. Как еще занять время? Я не говорю, что хочу стать одного уровня с мифато…

— Это было бы невозможно.

— Да. Понимаю, — Нилла нахмурилась. — Я знаю, что я не как могучие маги. Но если вы хоть немного меня обучите, я смогу вам помогать.

— Как вы предлагаете мне помочь, мисс Бек?

— Во-первых, с червем, — она махнула на виверну, которая сидела на задних лапах с округлившимся животом, шлепала губами с довольным видом. — Я помогу исцелить ее крыло.

Сильвери медленно кивнул.

— Это… возможно.

Это было первое признание потенциала от него. Сердце Ниллы дрогнуло от удивления, и она не смогла сдержать улыбку.

— Правда?

Еще кивок.

— Да. Правда.

— Тогда чего мы ждем? — она вскочила, потянулась над столом и забрала его тарелку. — Нужно сразу начинать!

Он нахмурился.

— Я еще ем.

Нилла фыркнула, опустила тарелку перед ним. Он взял последний оладушек, ловко, несмотря на неуклюжие ладони, свернул его и откусил край. Он продолжил откусывать понемногу, задумчиво жуя, Нилла думала, что сойдет с ума от нетерпения. Она была готова взорваться, когда заметила изгиб его рта и блеск в глазах. Он знал, что делал.

— Кошмар! — прорычала она, забрала остатки оладушка из его руки и сунула в свой рот, с яростью глядя на него. — Ну же, — сказала она с полным ртом. — Несите перья и чернила, пока еще светло!

Сильвери моргнул, глядя на нее. Его губы в шрамах изогнулись, показывая сильные белые зубы, он откинул голову и рассмеялся.

* * *

Ушло больше времени, чем Нилле хотелось, чтобы маг принес вещи из башни. В шкафу было несколько запасных перьев и пергамент, но чернила были сверху, как и перочинные ножи, камешки пемзы и прочие предметы, которые Нилла даже не знала, как использовать.

Она хотела начать, но Сильвери не спешил. Он все аккуратно разложил на столе, поправлял понемногу. Может, в такой точности была важность для магии, но Нилла подозревала, что дело было в одержимости мага быть во всем лучшим. Она отклонилась на спинку стула, скрестив руки, нетерпеливо постукивала пальцами по руке, несколько раз досчитала до двадцати. Она как-то смогла совладать с пылом.

Наконец, когда все было так, как ему нравилось, Сильвери повернулся.

— Придвиньте стул, пожалуйста, мисс Бек, — он поспешил добавить грозным тоном. — Ничего не трогайте!

— Хорошо. Не трогаю, — буркнула Нилла, придвинула стул к своему месту за столом. Маг опустил пустой пергамент рядом с длинным белым пером, которое Нилле хотелось взять и покрутить. Ее ладони вдруг стали липкими. Как давно она писала в последний раз? Ни разу со смерти матери, точно. И она не любила писать. А если она опозорится?

Но после споров и просьб она не могла отступить, так что сунула ладони под руки и смотрела на мага из-под насупленных бровей.

Маг сел с другой стороны, сцепил пальцы, огляделся и глубоко вдохнул.

— Откуда начать? — тихо сказал он.

Вряд ли он говорил с ней, так что Нилла молчала.

— Магия, — наконец, сказал он, — родилась не в этом мире. Не в Эледрии. Не в мире смертных. Не в мире физической реальности. Магия — из квинсатры, другого мира. Из мира без материи, не физического измерения, которое так близко к этой реальности, как ваша плоть к вашим костям.

Нилла сглотнула с большими глазами, посмотрела в сторону, ожидая отчасти заметить краем глаза блеск этой близкой реальности. Но это было глупо, и она сосредоточилась на маге.

После бесконечной тишины Сильвери поднял другое перо со стола и сжал кончик, медленно крутя его в стороны.

— Знаете, что это, мисс Бек?

Решив, что это был вопрос с подвохом, Нилла медленно кивнула, но не стала говорить. К ее радости, маг продолжил сам.

— Это мост между квинсатрой и миром смертных. Это инструмент, которым мы рисуем неописуемое из эфира нереальности и превращаем его в физическое, осязаемое, четкое. Этим инструментом мудрец может описать тайную правду вселенной томами святого текста. Этим же инструментом маг создает то, что вы знаете как магию.

Нилла кивнула. В этот раз он явно ждал ответа. Она открыла рот, замешкалась и сказала:

— Да. Магия.

Маг медленно приподнял бровь. Он осторожно опустил перо перед собой и сцепил пальцы.

— Смертная магия начинается с написанного слова, — сказал он. — Способность ухватить воздушное ничто идей, чувств и ощущений и придать им понятный облик — это смертная способность. Фейри, хоть в их венах бежит жидкая магия, не понимают силу написанного слова, не могут понять, как метки на странице, камне или дереве могут содержать слова, идеи, миры и силу.

Это было не новым для Ниллы. Мама рассказывала ей похожее, когда она была девочкой, и многие в Вимборне понимали, что маги смертных использовали письмо, чтобы направлять магию, а фейри так не делали. Пока что все было просто.

Или не так и просто. Нилла сидела напротив мага, слушая его, и начала подозревать о слоях сложности и понимания, о которых она не подозревала. Перспектива впечатляла. И ужасала.

— Перед записями, — продолжил Сильвери, отклонившись на стуле, расслабившись, — был язык. Но не один. Как вы знаете, в мире смертных сотни языков, а то и больше. Многие, хотя не все, обладают письменной формой, позволяющей носителям того языка записывать их мысли и верования для будущих поколений. В этом есть магия, хотя вы можете не понимать этого, мисс Бек.

Нилла кивала, надеясь, что выглядела умно и задумчиво. Не так она представляла урок магии. Но разве она ожидала, что маг вручит ей книгу заклинаний и заставит создавать шары слизи в первые пятнадцать минут? Она подперла голову рукой, уперев локоть в край стола, и заставляла себя впитывать каждое слово.

— Но вы должны помнить, — продолжил маг, — что нет одного чистого языка во всех известных мирах. Все народы человечества стремятся лучшим образом передать мысли, идеи, реалии и верования, которые существуют в царстве разума, через понятную форму, но передача через посредника — речь — всегда будет неидеальной. Всегда будут нюансы мысли, которые язык не может выразить. Не в чистейшем смысле. Только один язык близок к тому, что мифато считают чистотой. Какой это язык, мисс Бек?