Ее временные опекуны, Сара и Марк Джефферсоны, вместе с Вредным Билли отправились на родительское собрание, а Элли и Мэри остались дома одни. Мэри пятнадцать лет, и Элли можно оставить на ее попечении на несколько часов. По крайней мере, так говорит Сара, хотя Элли уверена, что она не станет это упоминать, когда придет социальный работник. Билли хитрый и мстительный и почти точно получит в школе отличную характеристику. Все взрослые такие глупые и не понимают, каким гнусным он может быть, когда взрослые его не видят. Люди в школе, Сара и Марк… только Элли знает, какой он на самом деле. Даже Мэри говорит, что он безобидный – запутавшийся, растерянный и грустный. Но это Мэри, которая всегда пытается разглядеть лучшее в каждом человеке.

Стук.

Стук.

Стук.

Элли не пугается, услышав резкое постукивание по оконной раме. Самое худшее, что только могло с ней случиться, уже случилось – ее почти невозможно испугать. Она представляет, что в окно ей стучат длинные искривленные когти черноглазого, покрытого чешуей демона, который выбивает ритм у нее на стекле.

– Впусти меня, впусти меня, маленькая Элли, – говорит он. – Впусти меня, и я буду твоим лучшим другом. Впусти меня, и я никогда никому не позволю тебя обидеть.

– Почему я должна тебе верить?

– А кому еще ты можешь верить?

И именно тогда Элли слышит голоса и понимает, что нет никакого демона, стучащего когтями ей в окно. Она слышит звук камушков, ударяющихся в стекло. Она вылезает из кровати, пересекает комнату и отдергивает занавеску.

Под уличным фонарем на тротуаре стоят семь девочек. Сейчас темно, и Элли не узнает их лица. Она не так давно учится в новой школе; она едва ли кого-то знает, в особенности потому, что никто не желает с ней разговаривать. Но Элли знает, что эти девчонки пришли сюда не для того, чтобы с ней подружиться.

Одна из девочек поднимает голову, видит лицо Элли в окне и тычет в нее пальцем. Элли слышит сквозь стекло, как девчонка шипит:

– Вон она. Ведьма.

Остальные сразу же поднимают головы.

– Спускайся, ведьма! – кричит одна из них.

Девочки начинают смеяться и перешептываться, за исключением одной, которая неотрывно смотрит в окно. Лицо у нее ничего не выражает. Теперь Элли ее узнает. Наоми Харпер. Из всех собравшихся внизу девочек она страшнее всего, при виде нее по рукам у Элли бегут мурашки. В глазах Наоми настоящая злость, похожую, только в меньшей степени, Элли видела у Билли. Даже глядя с такого расстояния, Элли знает, что Наоми пришла сюда сегодня вечером, чтобы принести зло. Элли не станет спускаться, не даст им то, что они хотят. Но что, если девочки поднимутся наверх? Сара с Марком точно заперли двери, когда уходили на родительское собрание?

Наоми начинает монотонное пение. Вначале оно звучит очень тихо, затем все громче, и к ней подключаются другие девочки. Они все поют и смотрят на окно Элли.

– Раз, другой! Ой! Элли придет за тобой. Три, четыре! Ой! Дверь скорей плотнее закрой…

Элли узнает мелодию и слова – она слышала их в одном страшном фильме в своей прошлой жизни, когда Джессика Джордж пригласила ее к себе в гости с ночевкой и они стащили «Кошмар на улице Вязов» из коллекции DVD ее отца. Они едва ли посмотрели половину фильма – Джессика с криком вытащила DVD из дисковода и выбросила из окна в сад. Теперь кажется, что это было очень давно, а страх, который они тогда испытали, представляется детским и невинным.

Элли громко стучит в окно, чтобы девочки прекратили петь, но одна из них начинает орать так, словно ее ударили. Из-за шума из своей комнаты появляется Мэри и бежит к окну, чтобы посмотреть, что происходит на улице.

– Что случилось, Элли? – спрашивает она, выглядывая наружу. – Черт возьми!

Она быстро исчезает из комнаты, а Элли ждет и смотрит, не выйдет ли Мэри из главного входа на улицу. Она молится, чтобы Мэри не сделала какую-нибудь глупость для ее защиты. Элли предпочла бы, чтобы эти девчонки стояли тут всю ночь и пели свою дурацкую песенку, но только бы Мэри не пострадала, защищая ее. Она на целых четыре года старше Элли, но пара девчонок внизу тоже кажутся старше, и их там много.

Входная дверь не раскрывается, и Мэри не выходит на улицу. Вместо этого она возвращается в комнату Элли и тащит таз с водой, которая выплескивается через край на ковер.

– Что ты делаешь? – спрашивает Элли, очарованно глядя на Мэри.

– Собираюсь преподать им урок, – отвечает ей Мэри. – Они должны понять, что нельзя над тобой издеваться, или это будет продолжаться весь год.

Мэри ставит таз на подоконник, тот опасно покачивается, и Мэри понимает, что не может выпустить его из рук, чтобы открыть окно. Тогда она кивает на ручку.

– Открой его, Элли.

Элли берется за ручку, а затем распахивает окно так широко, как только можно. Мэри действует очень быстро, это как вспышка, раз – и вода выливается на девчонок на улице. Сразу же поднимаются крики, которые эхом разносятся по улице. Одна промокла насквозь, других забрызгало. Девочки в комнате поворачиваются друг к другу и улыбаются.

– А теперь пошли вон! – орет Мэри из окна. – Валите отсюда, или я сброшу на вас кое-что похуже воды, пугала огородные!

Девчонки разбегаются, несутся прочь и кричат через плечо: «Ведьма!» Наоми останавливается посреди улицы, поднимает голову и смотрит прямо на Элли, которая выглядывает из все еще раскрытого окна. Теперь ее лицо отражает эмоции, которые она испытывает, и видно, что Наоми в ярости.

– Все еще не закончилось, ведьма! – орет Наоми.

Элли опускает руку на холодную оконную раму. Ее лицо становится неподвижным, словно вырезанным из камня. Она неотрывно смотрит на Наоми Харпер и видит, как у той меняется выражение лица, она превращается из охотницы в дичь. У нее округляются глаза от шока, когда она, пошатываясь, отступает назад, как тогда в городе. Элли дергает головой и наклоняется вперед, словно собирается броситься на Наоми. Та разворачивается и убегает в ночь.

Мэри ставит пустой таз на пол и крепко обнимает Элли.

– Они ведут себя так ужасно, потому что ты другая, – говорит она, прижимая Элли к себе. – Ты мало говоришь, у тебя таинственное прошлое. Если нет всей полноты фактов, люди начинают их придумывать. А то, что они придумывают, обычно отличается от истины, воображение может бурно работать.

– Они говорили, что я ведьма, – сообщает Элли, ее