Шрифт:
Закладка:
Перед мысленным взором девушки пронеслись смутные картинки из прошлого. Ей два годика или чуть больше. По телевизору — играет печально-возвышенная музыка, да время от времени суровый торжественный голос зачитывает что-то такое, от чего мрачнеет папино лицо и плачет в платочек бабушка. Потом, когда подрастет, она поймет, что это был тот самый август 1991 года, который теперь, из XXI века кажется какой-то седой древностью. А потом снова: напряженные лица родителей, тогда еще любящих друг друга и ее их кровиночку, их доченьку — устремленные на экран старенького «Рубина», где дымом и пламенем исходит угловатое белое здание... Это уже девяносто третий... И рыдающую соседку — тетю Мальвину, сына которой привезли в цинковом ящике из исходящего таким же дымом и огнем Грозного — всего через год с небольшим.
Потом окружавшие их бойцы так напомнившие ей действующих лиц давней телехроники, расступились.
Появились два новых персонажа: начальственно держащийся рослый худощавый человек в городском зимнем камуфляже и широкоплечий крепыш, в зеленом армейском бушлате и «бронелифчике» — так кажется это называлось в переполненных непонятными терминами и аббревиатурам романе «про Афган», который лет семь назад подсунул ей одноклассник Лешка, в которого она тогда была тайно влюблена.
— Да, лейтенант, вот тебе и ваш блокпост, — с превосходством бросил высокий. — Целый джип прохлопали! А если бы не мои орлы что было бы? А если бы кто-то из них позвонить успел бы? Вот потому в стране и бардак, что так во всем!
Он поднес к уху рацию, что-то пролаял в микрофон. При синеватом отсвете ее пульта девушка успела разглядеть могучий нос и большие звезды на плечах бушлата — она не разглядела точно — одна или две.
— Откуда они взялись? — оправдывался армеец с мелкими звездочками на плечах. — На карте той дороги не было.
— Знаю, что не было, — кивнул майор. — И отлично тебя понимаю, старлей! Было лень проверить! И в самом деле: пехота, мать вашу — самые хорошие солдаты! А знаешь почему? Убить трудно! — взорвался он истеричным криком. — Если голову отстрелят, могут задницей думать — это у них даже лучше получается! Ты хоть понимаешь, что сейчас мы чуть не сорвали операцию! Всю операцию! ВСЮ!! Ты это... А!!
Офицер махнул рукой и с минуту беззвучно шевелил губами.
— Ладно, все хорошо, что хорошо кончается, — продолжил он, уже остывая. — А с этими что будем делать?
— Их нельзя отпускать — торопливо бросил стоявший неподалеку от Лены здоровяк.
— Конечно, — кивнул майор (или все же подполковник — девушка так плохо разбиралась во всех этих звездочках и лычках...) Посидят у нас до завтра. До вечера. А там — пусть валят на все четыре стороны.
—Что значит — задержать?? До какого выяснения? — возмутилась Элеонора, выслушав старшего лейтенанта (Лена слышала, как к нему обращался какой-то солдатик). — Все документы при нас! И верните нам немедленно мобильники! Я свяжусь со своим адвокатом! — последняя фраза прозвучала слишком уж нарочито, тем более что девушка постаралась подбавить апломба в голос.
«Неужели они не понимают??!!» — раз уже наверное в третий всплеснула про себя руками Лена. Неужели же ее друзьям — вроде умным и вполне соображающим в жизни ребятам не ясно, что происходит? Что надо не права качать, а радоваться, что все вроде обойдется без эксцессов...
— Пройдемте, и не заставляйте применять физическую силу... — лейтенант старался изо всех сил держать себя в рамках, но явно терял терпение. Краем глаза Горелова отметила, как мелькнула презрительная ухмылка на лице ближайшего «ментозавра», на рукаве форменной куртки которого красовался оскаленный тигр с поднятой для удара лапой. Отметила и заключила — поручи дело этому хищнику, и их всех бы давно повалили наземь, отходили дубинками и заковали в наручники. Правда, у этих дубинок нет, но зато у них есть автоматы.
«Ой, мамочка, что же будет?!..»
Похоже, ее спутники тоже постепенно соображали — что плетью обуха не перешибешь. Власть есть власть: какие бы у твоего папаши на счету ни лежали миллионы — переть на рожон, когда она настроена вот так, решительно — предельно опасно. Ведь дураку ясно: эти не канючить денежку, прикидываясь суровыми — эти не играют.
И вдруг...
— Да вы чего?!! — истерично заорал Андрей, отпихивая пытавшегося загородить ему путь молоденького солдатика и подскакивая вплотную к офицеру. — Да чего ты творишь, х...й тебе в грызло! Вы чё — охренели тут все нафиг?! Да мой батя — генерал, если хотите знать! Таможенной службы! Не вашей говенной ментуры! Он захочет — вы на пузе к нему приползете сапоги лизать! Да перед ним твои генерашки на цыпочках ходят и в жопу целуют! Ты чё — погоны нацепил, и думаешь крутой, да?? Батян мигнет, и ты эти погоны снимешь и сам ими жопу мне вытрешь, если я захочу!.. Уйди, сапог! — сбросил он с плеча руку крепыша-лейтенанта. — Отстань, чмо!
Лена похолодела. Она отлично знала, что время от времени с адекватным в общем парнем происходит нечто непонятное: то ли воспитание в богатой семье его так испортило, то ли дефект нервной системы, не замеченный в детстве, то ли еще что-то — поговаривали, что он плотненько сидит на кокаине — но иногда малейший, на первый взгляд, пустяк внезапно превращал его зверя.
Например, он не раз и не два посылал по матери поставившего ему не ту оценку преподавателя. На ее глазах, ударом кулака сломал челюсть девушке-официантке, ненароком
