Автор отдохнул немного от прошедшего года, и возвращаемся в проды)

Глава 12

Руслан

В тупом шоке смотрю на синюшную Лилю под капельницей.

Я хороший спец. Я хорошо читаю преступников. Я понимаю их логику. Но женщины… это хуже! В тысячу раз!

Ещё бы вчера я мог дать руку на отсечение, что девчонка на столько себя любит, что никогда…

— Моя маленькая! — Рыдает над ней мать. — Давай покушаем.

Она упорно мотает головой.

— Не могу.

Начинаю ощущать себя мудаком. Прямо последним.

Мои родители бросают осуждающе-скорбные взгляды. Мать заламывает руки.

— Давайте я оплачу Лиле хорошего психолога. — Предлагаю. — Женщину. У меня есть знакомая в медицине катастроф…

— Что он говорит? — Подкатывает глаза моя родительница.

— Алек, — вторит ей мать Лили, обращаясь к мужу, — зачем нашей девочке психолог?

Аааа! Мне хочется заорать, что им здесь всем нужен психолог!

Ну неужели они считают, что после подобного фортеля остаётся шанс на семью!? Да это точка невозврата!

— Я не буду тебя жалеть, Лиля, — говорю строго. — Ты прекрасно знаешь, что между нами ничего не было.

— Папа… — шепчет она. Губы дрожат. — Папа! Он мне даже не муж! Почему он так жесток?!

Что за сюр и игра в религиозность?

Просто смешно! Но очень удобно.

— У Лилички справка есть от врача, — достаёт ее отец из пиджака листок бумаги и бросает его на кровать. — Или ты думаешь, Шакир, я бы стал перед тобой позориться? — Обращается к моему отцу. — Уважаемый семья. Шагаев никогда не лжет!

Едва сдерживаюсь, чтобы не заржать в голос. Да, Шагаев никогда не лжет. За исключением того, что половина куриц на его птицефабрике «халяль», а остальные — убитые точно так же, на абсолютно той же производственной линии — самые обычные.

Магия? Нет, не думаю.

— Как себе верю тебе, Алек! Как себе!

— А мне, значит, не веришь? — Усмехаюсь, забирая справку.

Она с печатями, подписями, все, как надо.

— Я доказать могу, — шепчет Лиля. — У Руслана… у него родинки там. На лобке. Возле… три штуки. Треугольником.

Истерично улыбаясь, щелкаю языком. Успела рассмотреть. Ты погляди.

— Руслан… — трагически шепчет мама.

— Так, — поднимаю руки вверх, — мне все ясно. Лиля… — обращаюсь к несостоявшейся невесте. — Выздоравливай, пожалуйста. И больше не делай глупости. Захочешь поговорить — я всегда открыт.

Разворачиваюсь и выхожу из палаты.

На сердце тяжело вопреки здравому смыслу.

Понимаю, что по логике старшего поколения сейчас должен дать заднюю, попросить прощения и жениться на обесчещенной барышне, но нет. Нет!

Обречь двух человек на страдания и аморальный образ жизни до старости… Простите! Я не готов.

И в этом я порядочнее их всех вместе взятых!

— Руслан! Руслан, подожди! — Догоняет меня на лестнице мать.

Останавливаюсь. Мама — это тяжелая артиллерия. Ее слезы — железобетонный аргумент. И не выслушать ее для меня — как и прежде, преступление.

— Слушаю… — говорю со вздохом. — Но сразу говорю, что решения не поменяю.

— Не поменяешь, значит? — Дрожат ее губы. — А ты знаешь, что Ратмир женится? И невеста беременна. А это значит, что дед свою долю им завещает! Фара уничтожит фирму! Твой отец вложил в нее столько сил!

Перевариваю информацию. Мда… Хреново, конечно. И дед полную лажу с этим наследством замутил. Разделил бы акции уже поровну между двумя сыновьями и пусть разбираются, но нет. Он зачем-то ещё и внуков с обязательными правнуками в завещание вплел.

— И что? — Выдавливаю из себя. — У Ратмира точно сын?

— Точно… Отец уже неделю на таблетках от давления. Фара транши по сделкам перекрыл. Мы будем нищими!

— Ладно… мам, — прижимаю ее к себе и глажу по голове. — Нищими — это ты преувеличиваешь, конечно.

— Не преувеличиваю, — отстраняется от меня она и смотрит в глаза. — Совет директоров замер. Боится падения акций. Ждут, у кого окажется основной пакет.

Я так далек от всего этого! И если в детстве мне казалось несправедливым, что у младшего брата было все самое лучшее, а я не успел на взлет семейного бизнеса. То теперь я считаю это благом. Жизнь без больших денег гораздо проще и понятнее. К тому же, в нашей стране до сих пор все решают связи. А деньгами кидаются те, кого на «воскресную баню» не позвали.

— Так, — пытаюсь думать. — И что будет при самом плохом раскладе?

— Фара получит управление компанией. И обанкротит ее, как только твой дед умрет. Мы получим копейки!

— Копейки — это все равно миллионы? — Уточняю.

— Нет, — дергается лицо мамы. — Мы получим деньги за наши акции по цене рынка. А они будут равны нулю при банкротстве.

— Прекрати унижаться перед этим неблагодарным подонком, Элина! — Гремит над нашими голова голос отца. — Он решил, что у него больше нет семьи!

Встречаемся с отцом тяжелыми взглядами. Я очень на него похож. Не понятно кто упрямее.

Спускается.

— Ему вон, — с презрением рассматривает мое разбитое лицо, — до сих пор нужно только подраться и с пистолетом побегать. Мальчишка!

Прикрываю глаза, гася в себе острое желание разосраться со всем вдрызг.

— Я, вообще-то, капитан полиции. Скоро проучу майора.

— О, — ёрничает. — Ты слышала, мать? Будет тебя на зарплату содержать высшего офицерского. Если доживет.

— Ну что ты такое говоришь? — Ахает мама.

Я отодвигаю ее в сторону и делаю шаг к отцу.

— Обидно да, когда в тебя на столько не верит собственный отец, что даже после того, как ты заработал ему миллионы, он заставляет тебя пресмыкаться…

— Вмазать бы тебе! — Шипит отец, сжимая кулаки.

— Шакир… — виснет мать у него на плече.

— Добавь, — киваю и ухмыляюсь. — Я сейчас как раз побои еду снимать. Те, что мне сыночки Шагаева организовали. Пожалуй, засажу их на пару лет.

— Чего? Какие побои? — Не понимает отец.

— Утренние, — отвечаю ему, сбегая вниз по лестнице. — За сестренку мстить приходили. Стеша и Паша — два идиота мэйд ин Раша!

Вылетаю из приемного на улицу и достаю сигареты.

— Здесь нельзя, — тут же обламывает мне единственный источник успокоения санитарка с большой снежной лопатой и ведром соли. Но спорить не решаюсь.

Сажусь с машину и, наконец, перезваниваю Демиду. От него десяток пропущенных.

— Ты живой, браток? — Слышу в динамике вместо приветствия.

— Цел, орел! — Отвечаю. — Немного покоцан. Как нива твоего бати!

Слышу в трубке ржач. И самому как-то становится легче.

— Ладно, чего там беспредельщики мои?

— Показания пишут, — вальяжно отвечает Демид.

— Это как это? — Искренне удивляюсь.

— А ты приезжай, расскажу, — смеется. Слышу, что до слез. И его поддерживают другие мужики в кабинете.

— Заинтригован, — хмыкаю.

Хочу убрать телефон в карман, но что-то меня дёргает