— Я вам задал вопрос, полковник! — недовольным голосом прервал Игнатов стройные и логичные размышления чекиста. — Вы, я вижу, забыли, что у нас каждая минута на счету? Итак, я жду!

Скрипнув зубами, чекист принялся излагать. И поскольку коридор Игнатов оставил ему не широкий, врать он и в этот раз не решился. И говорить он вынужден был правду. А правда была такова, что даже умолчать о каких-то нежелательных деталях было сложно.

— Что значит «самовольно»⁈ — набычился Первый, когда полковник был вынужден упомянуть отсутствие у Зубкова и Григорьева должным образом оформленных командировок. — Они, что, на свои деньги и, не поставив вас в известность, уехали?

— Так точно, товарищ генерал! — отвёл глаза в сторону, снова заскучавший полковник. — Предполагаю, что не успели! Предупредить и командировки оформить, — неуверенно выдал совсем уж сопливую версию ВрИо начальника УКГБ области.

— Евгений Фёдорович, разрешите задать полковнику вопрос? — перестал притворяться сонным генерал Данков.

Теперь он сидел за столом уверенно, по-хозяйски опёршись на него локтями. И взгляд его, которым он изучал комитетчика, был, если не насмешливым, то очень близким к этому.

Игнатов молча кивнул ему. Он тоже всё внимание направил на полковника Мартынова. Возможно, если бы он получше рассмотрел выражение лица начальника областного УВД, то окоротил бы его. Бой бульдогов под ковром его кабинета, да еще накануне приезда московских опричников, это не самая большая радость в теперешнем его положении.

— Будьте добры, полковник, напомните нам фамилии пропавших офицеров? Тех, которых вы позже признали мёртвыми? — генерал Данков заглянул в листочек, оказавшийся перед ним на столе, — Григорьев и Зубков, если я не ошибаюсь?

Полковник Мартынов стиснул зубы. Эта милицейская сволочь не упустила ни единого слова из тех, которые он так опрометчиво выронил из своего рта. Эта подлая ищейка даже фамилии этих двух мудаков записала в свою шпаргалку.

— Точно так, капитан Зубков и старший лейтенант Григорьев, — нехотя подтвердил он данные своих подчинённых.

— Тогда позвольте еще вопрос, полковник! — голос генерала теперь звучал громче голоса хозяина кабинета, — В каких подразделениях вашего Управления проходили службу капитан Зубков и старший лейтенант Григорьев?

Мартынов спинным мозгом почувствовал в вопросах Данкова подвох. От этого любопытства веяло опасностью. Лично для него, для полковника Мартынова.

— Это секретная информация и отвечать на данные вопросы я отказываюсь! — злобно оскалился он на смежника в лампасах.

— И не надо! — усмехнулся милицейский начальник, — Я вам сам скажу!

Демонстративно утратив интерес к чекисту, Данков повернулся к Игнатову.

— Я уверен, Евгений Фёдорович, эти Григорьев и Зубков отправились в одном поезде с отъезжающими евреями, чтобы снять с них деньги, золотишко и камешки. Но, что-то у них там не получилось. У нас по этому поводу уже несколько ориентировок в разработке. С линейщиками из УВДТ мы даже совместную группу недавно создали.

— Ты с ума сошел, генерал? — неискренне возмутился полковник Мартынов и жалобно посмотрел на товарища Игнатова.

Глава 7

Штаны я натянул, когда за окном уже начало темнеть и вечерние сумерки готовились стать полноценной ночью.

— Может, останешься? — подпоясывая надетый на голое тело халат, без особой надежды спросила Лида.

— Нет, душа моя, никак не могу! — стараясь не допускать в свой голос виноватых оттенков, решительно отказался я, — Сама знаешь, с минуты на минуту московская проверка нагрянет, а я тут у тебя голый и весь расслабленный! Домой поеду, там хотя бы телефон есть. Мало ли что!

— А ты точно с этой потаскухой на море не укатишь? — не дождавшись пока я до конца просуну руки в рукава рубашки, обхватила меня начальница, тесно прижавшись тёплой и волнующей плотью.

— Побойся бога, Лида! — замерев, не стал я дёргаться в её объятиях, чтобы понапрасну не разодрать казённое обмундирование, — Я же при тебе сегодня отказался от этих путёвок! Ну чего ты опять⁈

Не зная, чем возразить на железную логику моих слов, Зуева освобождать меня всё же не торопилась. Стоя, как дурак, с руками, поднятыми, как переломанные крылья большой и глупой птицы, я терпеливо ждал, когда она разомкнёт свои объятия. Но Лида не спешила меня отпускать. Она думала. Наверное, о том, как и на каком этапе я её вот прямо сейчас обманываю. И не отправлюсь ли я сразу от её порога к бесстыдной блуднице Гале Вороновой. Чтобы уже потом вместе с ней, забыв о добропорядочной Лидии Андреевне, рвануть к тёплому морю. Дабы там под пальмами, начисто забыв о приличиях и об офицерской чести, окунуться в пучину разврата.

— Я не понимаю, как можно быть такой шалавой, чтобы позволять себя шлёпать по заднице посторонним мужикам! — сварливым тоном приподъездной бабки-сплетницы проворчала капитанша, неохотно разомкнув захват моего туловища. — И скажи мне, почему именно её хотят отправить на курорт вместе с тобой? — с возрастающей настойчивостью заглянула мне в глаза капитан Зуева.

Взгляд моей руководительницы был переполнен самыми нехорошими подозрениями. Вечер переставал быть томным и плавно переходил в стадию пошлейшего семейного скандала. Я отчетливо понял, что отмолчаться мне сегодня не удастся.

— С этим вопросом, любимая, тебе следует обратиться к генерал-майору Данкову!

Не найдя в голове ничего лучшего, перевёл я стрелки на высочайшее руководство. На ровном месте так подло подставившим меня перед любимой женщиной.

— Скажу тебе не лукавя, любимая, что для меня это его решение тоже является загадкой! И успокойся ты уже наконец, никуда я из города до своего законного отпуска не уеду! Который, как ты сама хорошо помнишь, у меня в ноябре. И вообще, ты же знаешь, что я морально устойчив и на разврат не падкий! — с лёгким укором посмотрел я на ревнивую подругу, давая ей понять, насколько я обижен её недоверием.

— В том-то и дело, что знаю! — с безутешной и горькой тяжестью вздохнула она, застёгивая пропущенную мной пуговицу на рубашечной груди, — Хорошо знаю! Потому и переживаю так! Ведь ты кобель, Серёжа! Вот скажи, зачем ты её тогда по жопе хлопнул? Я же видела. И все видели, Серёжа! Все!! — обиженно сорвалась она на завывание.

С нарастающей тоской я отметил, что Лида начала все необходимые приготовления, чтобы всерьёз и горестно всплакнуть.