Шрифт:
Закладка:
«В подвале был настоящий проходной двор, — вспоминает Порохня. — Приходили толпы людей, пили кофе и просили переписать какие-нибудь альбомы. Магнитофоны крутились не переставая — я едва успевал переворачивать пленки. Периодически наведывавшийся в Свердловск Гребенщиков оставлял нам копии аквариумовских альбомов. Шевчук привез катушку «ДДТ»+«Рок-сентябрь» — правда, с оборванным началом. Я переписал первый куплет с другой пленки, а затем аккуратно подклеил этот фрагмент к катушке Шевчука. Потом эта запись распространялась очень сильно, а ее оригинал, хоть и считается утерянным, до сих пор хранится у меня».
...Тиражирование альбомов в Питере происходило куда менее централизованно. К примеру, многочисленные альбомы Юрия Морозова (которого в лицо никто толком не знал) распространял председатель только что открывшегося ленинградского рок-клуба Гена Зайцев. Переписыванием записей «Аквариума» занимался Гребенщиков, который на каждую картонную коробку наклеивал «Моментом» фотообложки Вилли Усова. Края коробок Борис с любовью обклеивал скотчем. «Человек, который дал стране массу идей и воспитал два поколения тинэйджеров, по ночам клеил коробки, — вспоминает Вилли. — Клеил, чтобы заработать какой-то прожиточный минимум на курево и портвейн... Борис очень озлоблялся, когда я подступал к нему с денежными вопросами. Он даже взрывался какой-то ненавистью — не ко мне, а ко всему этому кошмару, к этому быту, который нельзя было не учитывать».
Примерно с 1984 года распространением аквариумовских пленок занялся Александр Титов. Один из лучших ленинградских бас-гитаристов трудился в газовой котельной, а тиражирование подпольных записей стало на пару лет еще одним источником его дохода. Титов скопировал на 38-й скорости оригиналы всех альбомов, хранившихся в Доме юного техника, одолжил у Тропилло «МЭЗ», а у Гребенщикова — подержанный «Маяк 203». Работа закипела. «МЭЗ» занимал почти половину комнаты, включался в сеть с адскими искрами, и от него постоянно било током, — вспоминает Титов. — Но делать записи мне было приятно — это напоминало своеобразное разбрасывание семян».
Еще одним распространителем альбомов ленинградских рок-групп был Леша Вишня. Правда, высочайшее качество сделанных им копий находилось в обратной зависимости от объема проделанной работы. Будучи существом флегматичным и несобранным, Вишня занимался магнитиздатом дискретно — в перерывах между звукорежиссерской деятельностью и созданием сольных альбомов. «Если я кому-то записывал катушку за четыре рубля, то делал это только вследствие глубокого материального кризиса, — вспоминает он. — Вообще копировать альбомы мне было люто неинтересно. Терпеть не могу переписывать».
Тем не менее вопреки своим убеждениям Вишня являлся одним из тех людей, кто регулярно экспортировал за пределы Питера рок-записи. Начав ездить в Москву, он, в частности, привозил туда оригиналы альбомов «Кино», «Аквариума» и «Облачного края».
Но основным связующим звеном между обеими столицами был аудиоколлекционер Сергей Фирсов. Являясь, в отличие от Вишни, человеком целеустремленным, он использовал свою энергию в культурно-просветительских целях. Познакомившись с Цоем, Сергей принялся распространять альбом «45». «Я много лет жил в Петергофе и учиться в техникум ездил на электричке, — вспоминает Фирсов. — Песня «Кино» про холодный и прокуренный тамбур, которую я услышал на дописке к какому-то концертнику «Зоопарка», меня очень сильно пробила».
Вслед за «Кино» Сергей начал тиражировать «Аквариум», «Зоопарк», «Мифы», «Странные игры». «В Питере я был одним из первых распространителей оформленных и качественно записанных магнитоальбомов, — вспоминает он. — Бобины я клеил сотнями и вскоре превратил свой дом в мастерскую».
В 1984 году Фирсов приобрел японскую деку AIWA и целиком переключился на кассеты. При появлении очередного тропилловского альбома он ездил в Дом юного техника и переписывал оригиналы на хромовую пленку. Деньги на подобную роскошь он добывал весьма остроумным способом. Работая проводником в поезде Ленинград-Москва, Сергей подключал деку к радиосети, заманивая пассажиров хрустальным звучанием какой-нибудь группы. Сонные обитатели вагонов ручейком тянулись к проводнику с просьбой переписать «запомнившиеся мелодии». Естественно, не бесплатно.
На вырученные средства Фирсов тут же накупал хромовых пленок. Кассет ему нужно было немало, поскольку начиная с 1983 года Сергей получил возможность записывать с пульта все ленинградские рок-фестивали. Эти пленки он и доставлял с завидной оперативностью в Москву. Забросив за спину рюкзак с неизменной декой, мобильный Фирсов садился на ночной поезд и уже поутру облагораживал заасфальтированный столичный нечернозем питерскими рок-удобрениями.
...На обратном пути Фирсов импортировал в «Мекку советского рока» альбомы «ДК». Жариков быстро оценил активность Фирсова и давал для распространения не только свои новые работы, но и негативы обложек. «Я был официальным представителем «ДК» в Питере, — не без гордости говорит Сергей спустя десять лет. — Когда я впервые услышал эту группу, все питерские команды для меня сразу несколько поблекли».
У Фирсова появилась реальная возможность сравнивать. В перерывах между рейсами он целыми днями мотался по Москве, успевая попасть везде и всюду: концерты раннего «Браво», московский дебют «Алисы», «Ночной проспект», «Доктор»... Неизгладимое впечатление произвели на него «Звуки Му», выступление которых он наблюдал в декабре 1985 года. Мамонов тогда был действительно хорош — вдоволь поизгалявшись на сцене, он, войдя в раж, пнул каблуком прямо в какую-то гэбэшную камеру. После чего спектакль сам собою закончился. «Достань мне где-нибудь «Серый голубь», — просил слегка ошеломленный Фирсов у Саши Агеева, который к тому времени стал одним из ведущих кассетных дистрибьюторов Москвы.
Знакомство Фирсова и Агеева, состоявшееся на вышеупомянутой акции, было взаимовыгодным. Фирсов пропагандировал в Питере лучшие образцы столичного рока, а в Москве — ленинградского. В отличие от большинства своих земляков, занимавшихся вдумчивым самосозерцанием, Сергей получил реальную возможность слушать музыку разных региональных школ. Во время ленинградских рок-фестивалей он знакомился с иногородними музыкантами и устанавливал с ними прямые контакты. Отбирая из потока присланных кассет наиболее самобытные, Фирсов привозил в Москву десятки альбомов малоизвестных периферийных рок-групп.
В столице этих записей ждали с не меньшим интересом, чем новых пленок «Аквариума», «Зоопарка» или «Кино». Время было очень насыщенное и почти каждый альбом воспринимался тогда как событие.
Глава VII. Союз писателей
Возникла настоящая внегосударственная индустрия звукозаписи и тиражирования, подчинявшаяся не столько творческим, сколько коммерческим законам.
А. Троицкий, Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е...
Несложно догадаться, что в Москве «размножение» магнитоальбомов происходило на совершенно другом уровне — более оперативно, энергично и масштабно. Казалось, расклад сил был для 1980-х архетипичный: в Ленинграде самые яркие альбомы создавались, в купеческой Москве на них делали бизнес.
Начиная с 1982 года магнитофонные альбомы в
