Шрифт:
Закладка:
Я втиснулся в сиденье и уставился в иллюминатор. Мы летели на высоте в десять тысяч метров. Подо мной проплывали облака и поля. Постепенно стали видны горы, пустыня, а потом и городские кварталы. Крошечная бутылочка спиртного закончилась – я стащил ее из тележки с напитками и потягивал в течение всего полета. Мне казалось, это поможет заглушить страхи из-за переезда.
Мама уехала в Лос-Анджелес еще раньше, привела в порядок дела и на деньги от отцовской страховки купила дом рядом с полем для гольфа. Звучало балдежно. Но меня что-то пугало. Я не знал, чего ожидать от жизни на Западном побережье. Кататься на скейте я не умел, базарить с гангстерами – тоже. Треки NWA и Ice-T поведали мне, что в некоторых районах Лос-Анджелеса людей убивают только за футболку не того цвета.
Хотя мне было уже шестнадцать, я только недавно перестал спать со своим плюшевым мишкой Пуджи. И что делать, если я попаду под перекрестный огонь банд Bloods и Crips?[17]
Дядя Боб встретил нас в аэропорту и отвез в новый дом в Ла-Верне. Когда мы к нему подъехали, я слушал Like a Prayer Мадонны на своем Discman. Она пела: «And it feels like… home» («И я будто… дома»). Как же хотелось в это верить.
Ла-Верн оказался мозаикой из однообразных жилых комплексов среднего класса. Городской культурой во всем ее многообразии там и не пахло. Зато до центра Лос-Анджелеса можно было доехать примерно за сорок пять минут. Открытие Chili’s[18] и нового кинотеатра Edwards стало для местных настоящим событием. Еще недалеко от нас располагался популярный аквапарк Raging Waters, который мы с Тайлером тут же окрестили Raging Hard-Ons[19], стоило нам увидеть девушек в бикини. А моя новая школа «Бонита Хай» представляла собой набор небольших зданий и бунгало, окруженных большим сетчатым забором. Я словно оказался в плохо охраняемой тюряге.
Разумеется, мой первый день в школе прошел ужасно. Я пришел в красной футболке и вскоре начал сильно загоняться по этому поводу. Мне казалось, что сейчас меня непременно застрелят. Страх наконец пересилил, и я спросил какого-то паренька, стоит ли беспокоиться за свою жизнь. Он посмотрел на меня так, словно я приехал из деревни дураков. «Чел, мы в Ла-Верне, а не в Комптоне, – засмеялся он. – Боже правый, да расслабься ты».
Я старался. Мне удалось завести пару друзей, но в остальном одноклассники меня не замечали. Даже так – считали лохом. Например, как-то раз я пришел в школу в хоккейном свитере, на что мне сказали: «Хоккей? Ты че, ёбнулся?» Но могло быть и хуже. Учитывая трудности переезда, смерть отца, домогательства, новую школу и неожиданно лютое акне, впору было подсесть на наркоту, впасть в депрессию или замкнуться в себе. Чудо, что все это меня обошло.
Не то чтобы мне приходилось легко. Каждое утро я смотрел на себя в зеркало и видел только кучу мерзких прыщей. Разве кто-то захочет подружиться со мной, если я сам себя презираю? Что уж говорить о девушках. Даже Хизер Томас с постера моего брата, казалось, отворачивалась, когда я шел мимо. Вот в таком настроении приходилось ежедневно ходить в школу.
К счастью, на помощь пришли видеоигры. Однажды я отправился с мамой по делам, и мы заглянули в причудливое местечко, о котором я раньше никогда не слышал, – Target. По сравнению с универмагом Bradlees в Норт-Андовере это был шопинг совершенного иного уровня. Я оставил маму и просто бродил вдоль рядов, пока та набирала корзину. Дрейфовал как крошечный кораблик в океане между «а тут чё» и «да пофиг». А потом свернул за угол и чуть не врезался в стеллаж с консолями Super Nintendo. Я остановился и уставился на него так, словно это был знак свыше. Или, может, привет от моего отца. Клиффорд, не сдавайся.
То ли из жалости, то ли из любви, то ли из остатков отцовской страховки мама купила мне эту консоль. Даже умолять не пришлось.
Дома я уселся на свой зеленый плед и запустил Super Mario World. В попытках завести новых товарищей я подзабил на игры, но теперь почувствовал, что ко мне вернулся мой самый лучший друг. И теперь он спасет меня. Тогда я и понял, что больше мы никогда не расстанемся.
* * *
Весной моя мать влюбилась в приятного мужчину, за которого в итоге вышла замуж. И, по совместительству, забила на свои родительские обязанности. Она не сбежала из семьи, как бабушка, но эмоционально была уже не с нами. Мы с Тайлером оказались предоставлены самим себе. Я устроился на работу в «Макдоналдс», купил книгу «Введение в программирование с использованием Visual Basic» и работал над обновлением к The Palace of Deceit. Моя жизнь стала простой и понятной. Я ходил в школу, пахал четырехчасовую смену в «Макдаке» и возвращался к игре.
Обновление занимало все мои мысли. Работать приходилось до глубокой ночи. Каждый раз, когда я шел на кухню за очередной порцией Mountain Dew, из спальни моей матери и ее мужика доносились звуки, которые мне слышать явно не стоило. Поэтому я спешил обратно в свою комнату, закрывал дверь и продолжал трудиться.
В обновленной версии, которая получила название The Palace of Deceit: The Dragon’s Plight, голубой дракончик по имени Найтшейд попадал в плен к злому волшебнику Гарту (в то время был популярен «Мир Уэйна») из королевства Салиц (отсылка на салициловую кислоту, которой я лечил прыщи). Цель игры заключалась в том, чтобы сбежать из подземелья замка, получить волшебный меч, убить Гарта и спасти королевство.
Неказистую графику я сделал на коленке в MS Paint. В игре не было анимации и музыки, но создание адвенчуры point-and-click сильно прокачало мои навыки программиста и рассказчика. Я закончил игру летом и написал инструкцию на пяти страницах. «Не стоит нажимать странные кнопки или дергать рычаги, которые вы только обнаружили, – писал я, а в разделе помощи приободрял игроков: – Не сдавайтесь. Исследуйте каждую комнату в замке! Удачи!»
Еще я прорекламировал магазин дяди Боба («Боб закупает лучшие компьютерные комплектующие оптом и вам продаст их по невероятно низким ценам!») и добавил раздел по устранению неполадок, в котором указал свой домашний номер телефона. «Оставьте сообщение. Или попросите к телефону Клиффа».
Я опубликовал Palace 2.0 на CompuServe в августе 1992 года. Продажи оказались куда лучше, чем у первой игры. В какой-то момент я получал около десяти