– Вдруг вы не знаете, что у них в руках. Это пистолеты, заряженные серебряными пулями. Оружие способно выстрелить малыми серебряными шарами со скоростью, превышающей скорость любой стрелы. Уверен, сведения насчет серебра правдивы, и упыри действительно реагируют на него.

Карл усмехнулся, но остался стоять на месте, больше не предпринимая попыток выйти из помещения.

– Я правил, будучи человеком. Принимал единственное тогда известное мне лекарство, которое глушило упыризм и жажду, чтобы быть достойным правителем Богемии.

Карл поднял подбородок и одарил собеседника ледяной улыбкой. Дэниэль стоял неподвижно, обманчиво расслаблено, пряча руки в карманы штанов.

– За возможность прожить человеческую жизнь, родить наследников я дорого заплатил и в глубине души надеялся, что больше не восстану. Демоническая сера. Я пил ее каждое новолуние на протяжении трех десятков лет. Она, – он помолчал, словно пытаясь подобрать слова, – она – дурман, вызывающий привыкание не хуже крови.

– Как вы ее достали?

– Вызвал демона перекрестков – Роули.

Энн подняла брови, слушая про демонов и серу и видя, как Карл сгорбился, точно испытывал сожаление или стыд. Он отошел в дальний угол и, рассказывая дальше, избегал смотреть Фаусту в глаза.

– Мы заключили сделку. Сера позволяла мне быть человеком, но и способствовала скорой смерти, разрушая не только упыря во мне, но и мое тело. Сию тайну знало несколько верных мне подданных. Как только я нашел способ не быть чудовищем, появилась и цель – освободить Богемию от этих существ.

– А почему не всю Священную Римскую империю? Вы же были императором, – иронично поинтересовался собеседник.

«Хороший вопрос», – подумала Энн, но как ей казалось, она знала ответ.

– Я радел только о Чехии более, как король, императорский статус лишь давал мне возможность возвысить свою страну. Меня не интересовали войны и завоевания новых территорий, я хотел дать моей Богемии будущее. Узнав об упырях и других отродьях Дьявола, я понял, что люди должны бороться за право жить, не опасаясь, что на них посреди ночи нападут и выпьют досуха. Установить завесу мне помог Роули, достав у ведьм в немецком княжестве необходимое заклинание. За эту сделку я тоже дорого заплатил. Граница, начерченная в красное полнолуние, не давала упырям ступить на землю моей страны, а те, кто в этот момент находился внутри, – не могли выйти. На оставшихся началась охота, пошатнувшая устои высшего дворянского общества.

– А зачем вам девушка, которая была с вами? Пища?

Откуда-то к Энн пришло осознание, что Карл знает о ее присутствии за углом. Она тихо поднялась, приготовившись в случае чего бежать отсюда со всех ног.

– Анета! – вспомнил Карл и поморщился. – Она не пища. Где она?

– Мне жаль. – Дэниэль сделал паузу, и его голос дрогнул, наконец выдав хоть какие-то нормальные эмоции, напоминающие сочувствие: – Мои люди приняли ее за вампира. Анета Кинских умерла на месте.

На этих словах Кинских затаила дыхание, злые слезы выступили, застилая взор. Она поежилась и обняла себя руками в попытке забыть, как деревянная палка вошла в ее грудь. Кинских пока отбрасывала мысли, что правда умерла и стала призраком. Или она все же выжила? Нет! Невозможно! Ведь Энн точно помнила, как умирала.

Кинских не видела лица Карла, не рискнула выглядывать, боясь, что ее обнаружат.

– Анета Кинских, – повторил Карл ее полное имя, перекатывая на языке, словно пробуя на вкус. Энн за углом передернула плечами. – Надо же, известные охотники смешали свою кровь с влколаками. Полагаю, пани Кинских вполне жива, – с долей насмешки добавил он.

Энн разозлил его тон, будто ее волновало, что Карл не выразил сожалений по поводу смерти. Ведь именно он заставил нести корону обратно.

– В каком смысле? – спросил Фауст.

Карл недовольно цокнул языком и продолжил рассказ:

– В девушке, если она та, за кого вы ее приняли, течет кровь влколаков. Род Кинских, почитаемый королями, за время моего правления несколько потерял позиции важности. Конечно, Анета лучше могла бы рассказать историю своей семьи, но если вкратце, то род стал дворянским благодаря особой способности мужчин семьи чувствовать влколаков. Уверен, легенды дошли и до вашего времени. Влколаки считались страшным злом и нападали в лесах на путников и обозы торговцев. Однако никто не знал, что люди с душой волка могли почуять и убить упыря. И именно кровососы провоцировали нападения. Такой вот замкнутый круг. Кинских считались лучшими охотниками на оборотней, истребляя существ, способных очистить землю от кровососов. Я узнал о договоре между королями и их родом от своего отца, он от своего. Когда меня превратили в упыря, я получил знания о способах убить себе подобных и отлучил род Кинских от охоты, запретив выслеживать влколаков.

– Занимательная история, – похлопал Дэниэль и подошел ближе к Карлу. – Но при чем здесь корона?

– На венце завязана охраняющая граница, если он покинет Пражский Град и не вернется туда до рассвета – завеса падет, что и случилось. Корону украла пани Кинских, давайте спросим у нее – зачем.

– Старые вампиры, знающие, что вы сделали, будут пытаться вернуться в Чехию ради мести? Подозреваю, Прага тогда была лакомым куском для них? Тогда она была центром средневековой Европы и торговых путей, куда стекались люди, – предположил Фауст, и тон его перестал быть неверящим.

– Так и есть, – кивнул Карл и посмотрел прямо на место, с которого выглядывала Энн. – Пани Кинских, прошу вас, присоединяйтесь к нашей беседе. Это неприлично – столь долго подслушивать.

Энн ничего не оставалось, как вытереть потные ладони о штаны, а затем выйти из-за угла. Дэниэль Фауст удивленно рассматривал ее, словно увидел впервые. Его глаза светились желтым, и Энн подумала, что такого эффекта невозможно добиться, просто напялив линзы.

– Вы сумасшедшие! Это все какой-то сюр. – Голос Энн дрогнул от подступающей паники. – Отдайте мне корону, я пойду в полицию и признаюсь в краже.

– Дэниэль Фауст, – вежливо представился молодой мужчина. Он приблизился и протянул руку для пожатия.

Дэниэль был красив: высокий и жилистый, под рубашкой угадывались развитые мускулы. Гладкая, смугловатая кожа, широкие брови и остро очерченные скулы. Полная верхняя губа и непослушные кудри уравновешивали впечатление от идеального аристократичного вида. Два человека в углу комнаты стояли молча, изображая статуи и не вмешиваясь в разговор.

– Графиня Анета Кинских, – зло ответила она, игнорируя протянутую им руку с массивным кольцом-печаткой, на которой гербом красовались папские ключи, перевитые змеями.

Энн видела точно такое же украшение на руке мэра Праги в день бала. Получается, они действительно состоят в какой-то секте? Она поморщилась своим мыслям и заметила, что все смотрят на нее.

– Очень