Катаев во время Великой Отечественной войны писал очерки для газеты «Красная звезда». Один из них был опубликован 2 декабря 1943 года и назывался «Труба зовёт» – впечатления о посещении Калининского суворовского училища: «11-летний воспитанник Коля Мищенко два года воевал с немцами. Его отца и мать расстреляли немцы в 1941 году. Коля ушёл в отряд белорусских партизан. Потом он вместе с партизанами перебрался через линию фронта. Здесь он вызвался провести группу наших разведчиков во вражеский тыл…»[33]

Журналист вспоминал:

«Я понял, что это не единичный случай, а типичная ситуация: солдаты пригревают брошенных, беспризорных детей, сирот, которые потерялись или у которых погибли родители»[34].

Повесть «Сын полка» родилась в 1944 году на основе именно этого газетного очерка. За неё автор получил Сталинскую премию – высшее признание для литератора того времени. Школьники России знают Валентина Катаева именно по этой повести, хотя он написал много и других достойных книг. Некоторые из них детские: «Белеет парус одинокий», например. А есть и взрослые, причём взрослые до такой степени, что современники не смогли ни понять, ни оценить виртуозности писателя. Например, лучшая его вещь, повесть «Уже написан Вертер» – какой-то фантастический, страшный сон, с элементами биографии самого автора.

Великая Отечественная война оставила незаживающую рану в душе Валентина Петровича Катаева. Есть воспоминание очевидца о том, как в 1965 году московский Театр на Таганке поставил спектакль «Павшие и живые» – артисты читали со сцены стихи военного времени. Казалось бы, двадцать лет уж прошло, как замолчали пушки. Но в зале вдруг послышались глухие рыдания. Это был Валентин Катаев. Странно, скажете вы? Человек прошёл три войны – Первую мировую, Гражданскую и Великую Отечественную, пора бы уже душе заковать себя в панцирь, стать твёрдой, как железобетон. Но нет…

«Будущие мои биографы, – с юмором писал Валентин Катаев. – Впрочем, если таковые окажутся, в чём я сильно сомневаюсь. …Так вот, будущие мои биографы с большим удивлением обнаружат, что в один прекрасный день я стал редактором небезынтересного иллюстрированного ежемесячника под названием “Юность”, придуманного мной в часы одиноких ночей во время бессонницы»[35]. И далее: «Само название говорит о том, какому читателю он будет адресован, и о том, каков должен быть его характер. Мы будем стремиться, чтобы каждая из ста шестидесяти страниц журнала была интересной, чтобы юный читатель… мог беседовать с нею, как с душевным другом».

Идея создать журнал «Юность» пришла Валентину Катаеву неожиданно. Вообще-то, он получил под свою команду скромный журнал «Товарищ» для школьников, но решил его полностью «переформатировать». Это ему удалось. Желающих выписывать журнал «Юность» набралось более ста тысяч, потом их число возросло до полумиллиона. Это очень много для «толстого» литературного журнала. И само слово «юность» с лёгкой катаевской руки стало с той поры необычайно популярным: так стали именовать кафе, кинотеатры, даже радиостанцию так назвали.

Валентин Катаев не просто изменил шрифты, чтобы журнал показался «молодёжным» или «модным». Он создал новую литературную «планету» – она притягивала к себе творческую молодёжь. Он сам собрал редакцию по своему вкусу. Он открыл двери всем неизвестным и молодым авторам, писателям без связей и без знакомств в литературных кругах. Ему нравилось возиться с молодёжью, как пишет его биограф Сергей Шаргунов. Результат был мгновенным – в журнале сразу запахло свежестью, новыми идеями, новыми мыслями, новыми стилями. Не всё, впрочем, он публиковал. Иногда даже талантливые вещи отвергались по разным причинам. Например, если слишком явно прочитывалось заимствование стиля у какого-то другого автора.

По воспоминаниям коллег, у Катаева был «абсолютный литературный слух», он улавливал любую фальшь.

Журнал «Юность» дал путёвку в жизнь многим писателям, которые потом стали знаменитыми. В журнале печатались в разные годы Анна Ахматова, Белла Ахмадулина, Николай Рубцов, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Борис Васильев, Василий Аксёнов, Юнна Мориц, Эдуард Лимонов и многие другие легендарные авторы.

Однажды Валентину Катаеву вместе с известнейшим советским драматургом Виктором Розовым пришлось вдвоём представлять нашу державу в США. Они встречались со студентами и преподавателями крупнейших университетов. Рассказывали американцам о нашей стране.

Виктор Розов потом вспоминал: «Нас принимал не кто-нибудь, а Госдепартамент. Совалось нам в нос самое великолепное, что только можно найти в США! Начиная от самых шикарных гостиниц, где нас поселяли, до встреч с богачами, вплоть до сенатора, который вскоре стал вице-президентом. И везде – самый роскошный приём. Когда полетели обратно, Катаев лукаво смотрит на меня и спрашивает: “Виктор Сергеевич, ну как?” Я говорю: “Потрясающе!” А он в ответ: “Нас пытали роскошью”»[36].

Да, пытать можно не только огнём, но и роскошью. Но ничего из этого не вышло – деньги и роскошь ничего не значили для Валентина Петровича Катаева и его спутника.

Катаев прожил очень долгую жизнь, он совсем немного не дожил до своего 90-летия. Наследие его огромно – какая-нибудь небольшая европейская страна, как Чехия или Польша, могла бы довольствоваться одним единственным мастером слова такого уровня – его бы, только его одного, изучали в школах с первого по десятый класс. Но наша Россия избалована именами гениальных литераторов, так что Валентин Петрович Катаев пока остаётся в тени.

Катаевские журнальные статьи, повести, романы, пьесы ещё ждут своего часа.

Константин Симонов

(1915–1979)

Военным журналистом не рождаются

И вот мы наконец добрались до самого-самого яркого советского журналиста. А заодно и писателя, поэта, драматурга. Его статьями зачитывались миллионы, молодёжь его обожала и носила на руках. Ему поклонялись как богу – как богу журналистики. В сегодняшней России его не с кем сравнить!

Впрочем, сам он больше ценил не свои газетные статьи, а стихи («Жди меня» и другие), романы («Живые и мёртвые», «Солдатами не рождаются») и театральные пьесы (например, «Русские люди») – все они основательно забыты сейчас. И совершенно напрасно.

Константин Симонов говорил о себе: «Я по преимуществу военный писатель; почти всё написанное мною начиная с лета 1939 года, когда я впервые услышал свист пуль и грохот бомбёжек в Монголии, на Халхин-Голе во время конфликта с японцами, написано о войне».

Что же делать, если тема войны в те жестокие годы заслоняла собой все другие?

Симонов как журналист-газетчик пропахал всю Великую Отечественную войну от первого до последнего дня, лез в самое пекло, носился по всем фронтам от Крыма до Заполярья, перебывал во всех армиях и флотах. Этого высокого, видного мужчину с умными, прищуренными и азартными глазами можно