Шрифт:
Закладка:
От челнока до общей каюты я бездумно тащился вслед за всеми. Я был мрачен, не в себе после перелета на орбиту, и меня переполняло отвращение к ситуации в целом. Я всеми силами старался не думать о той полосе препятствий, которую мне предстояло преодолеть до того, как я через много лет вернусь – если вернусь – на Землю, и не говорить себе, что этот паршивый день лишь первый в череде многих паршивых дней. Простой факт, что я оказался на борту, тут же поставил меня в полную зависимость от кучи мелкого чванливого начальства, вынуждая до самого конца стискивать зубы и гнуть хребет. Одна эта мысль вызвала прилив такой тошноты, что я предпочел выбросить все из головы, а не из желудка. Свою порцию публичного унижения я на сегодня уже получил.
Сержант, который проводил нас до самой каюты, провел перекличку по присвоенным нам номерам и выделил каждому его ячейку, приказав встать рядом по стойке смирно. Когда все распределились по местам, он приступил к вступительной речи типа «добро пожаловать», расхаживая между нами с заложенными за спину руками и суровым взором, – идеальная карикатура на тупого солдафона. Я чувствовал, как от гнева, усиленного боязнью замкнутого пространства, у меня кружится голова, пока слушал эту бесконечную тираду, которую, казалось, знал наизусть:
– …От насильно мобилизованных, вроде вас, лично меня с души воротит! С самого начала я не мог в толк взять, как может найтись хоть один человек, достойный имени христианина, который не захотел бы участвовать в крестовом походе. Подумать только, толпы отличных солдат так и рвались наперегонки, чтобы записаться, и им вынуждены были отказать, а вот вас пришлось заставить впрячься! Вы просто сборище трусов, и, если бы это зависело от меня, ни одного из вас здесь бы и духу не было. Вас взяли только потому, что нуждались в подобных ничтожествах для выполнения грязной работы!
Ну конечно, и вы докопались до специалиста по биоинформатике только потому, что кто-то должен выносить мусор, так? А это, случайно, никак не связано с тем, что в вашей армии одни лишь безграмотные кретины?
– …И здесь вам лучше ходить по струнке и стараться, чтобы вас в упор не видно было. На борту этого корабля собрана элита христианских армий всего мира, то есть люди, которым не очень нравятся сачки вроде вас. Поэтому вбейте себе в голову: пусть наше начальство решило, что с насильно мобилизованными нужно обращаться так же, как с кадровыми солдатами, но далеко не все на борту «Святого Михаила» придерживаются того же мнения!
Нетрудно было догадаться, стоит только на тебя глянуть, свинья несчастная! От тебя так и несет ненавистью и спесью. Твое умственное развитие не выше, чем у хорошо дрессированной собаки, вот ты и кидаешься на нас из-за собственного комплекса неполноценности.
– …Если у вас есть вопросы относительно вашего статуса класс Ноль, или проблемы со здоровьем, или еще что, вы должны обратиться в общевойсковой отдел бесшипников в административном квадранте. А если вы сами станете проблемой на борту из-за неладов с дисциплиной или еще почему, то будете иметь дело со мной, и запомните хорошенько: я обожаю улаживать проблемы сачков!
Вот тут я тебе охотно верю. Так и вижу тебя вечером в пригороде, как ты вместе со своими дружками-легионерами охотишься на евреев-вероотступников.
– …Итак, не забудьте: вы на борту по необходимости, но ни один из вас не является незаменимым. Стоит вам дернуться не в ту сторону – и вам крышка! Если вам нравится на нарах, скажите сразу: я прямо сейчас могу выхлопотать вам персональное местечко в камере четыре звезды…
Я решил, что лучше не слушать ядовитый поток, изрыгаемый этим пафосным остолопом, а сосредоточиться на дурноте, которая не только не утихала, но становилась все сильнее. Я попытался контролировать дыхание, равномерно и глубоко дыша, но сделал только хуже, перенасытив легкие кислородом. Голова закружилась еще сильнее, и я начал всерьез опасаться, что сейчас рухну на пол и привлеку внимание садиста в форме, который продолжал расхаживать по каюте. Кстати, а что он здесь застрял? Свой треп он закончил, однако крутится между бесшипниками, словно вынюхивающий добычу хищник. Никто не осмеливался поднять голову и встретиться с ним взглядом, потому что все знали, что кадровые солдаты только и искали повода сорвать зло на каком-нибудь бесшипнике. Наконец, бросив последнее саркастическое предупреждение, сержант направился к выходу:
– Всегда помните, что вы пустое место, так что ходите по струнке!
В сопровождении двух зеркальных шкафов из военной полиции он вышел за порог, и бесшипники наконец остались в общей каюте без посторонних. Большинство впервые за четыре дня оказалось без непосредственного надзора враждебно настроенных военных.
Я облегченно вздохнул и прислонился лбом к дверце своего шкафчика, наслаждаясь прохладным металлическим прикосновением, от которого головокружение, не оставлявшее меня после перелета на МТА, немного утихло. Мало-помалу каюта перестала вращаться вокруг меня. Я смог наконец присесть на край койки и расслабить дрожащие ноги.
– Ну и козлина же этот сержант, а?
Глубокая мысль была высказана моим соседом, молодым человеком с нечесаной темной шевелюрой, который, казалось, лишь недавно вышел из отрочества, несмотря на суровое лицо, пересеченное двумя внушительными шрамами. Он уже начал раскладывать свои вещи в прикроватном шкафу. Я встал с намерением заняться тем же.
– Боюсь, он окажется типичным представителем тех начальников, которые будут помыкать нами следующие несколько лет.
Тот безнадежно покачал головой:
– Не уверен, что выдержу так долго этих кретинов.
Что он себе думает, этот типчик? Что мне своих собственных переживаний недостаточно?
– Поступишь как все: стиснешь зубы в надежде вернуться, когда все будет кончено.
Похоже, он был немного задет.
– А ты так уверен, что они сдержат обещание? Уверен, что снова увидишь Землю, даже если они выиграют эту кампанию, а?
Маленький мерзавец не мог придумать более резкую отповедь. Его ответ подействовал на меня как удар ледяного копья прямо в сердце. С самого начала я изо всех сил старался не думать именно о подобном исходе – в такой ужас вгоняла меня эта мысль. Никогда больше не увидеть Землю, никогда не увидеть столь милых моему сердцу нормандских пейзажей, никогда больше не ощутить луч солнца на лице… Никогда не увидеть мою семью.
Если я не вернусь, Гийеметта и папа совершенно точно скатятся в полную нищету. Вот что переворачивало мне душу. Представить себе, как сестра в базарные дни просит милостыню у городских ворот, а папа заканчивает свою жизнь в жуткой общей камере за то, что украл в чьем-то саду несколько яблок… Нет. Я обязан вернуться. Они обязаны сдержать обещание.
– Да, я увижу Землю!
Я произнес эти слова с такой убежденностью, что сосед перестал складывать вещи в шкаф и уставился на меня:
– Похоже, ты знаешь, чего хочешь, а?
