губы и опустила глаза.

У него вырвался смешок, он отпустил ее и отступил.

— Тогда, полагаю, я должен поблагодарить тебя.

Она потерла шею, бросив на него настороженный взгляд.

— Значит, теперь мы квиты?

— О, не совсем, но я приберегу свою месть на потом, когда время будет более подходящим. Мы не совсем одни, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Он посмотрел в камеру. Человек нахмурился.

— Для беззаконной Галактики они ужасно строги, — пожаловалась она. — Копы. Судьи. Ячейки. Я бы обнаружила больше коррупции на Пользе.

Польза, планета правил, где работа по обеспечению соблюдения миллионов указов была самостоятельной отраслью. К счастью, взяточничество было там обычной валютой.

— Но Пользе не хватает богатства и дурной славы. Я не понимаю, почему ты так расстроена. Теперь ты будешь печально известна.

— Я бы предпочла остаться анонимной. Я тебя не понимаю. Ты ужасно бодр для того, кто вот-вот узнает, есть ли Бог.

— Я знаю, что Боги существуют. Боли в ягодицах, большинство из них. Но мне не суждено умереть. Женщина-судья продала меня в свой любимый бордель. Я ожидаю, что она будет моим первым клиентом.

Человеческая женщина моргнула, затем вздрогнула.

— О, теперь у меня есть мысленный образ, в котором я не нуждалась.

Макл знал лучше, чем воображать это. Кроме того, его разум не мог сосредоточиться ни на чем, кроме бледной двуногой красавицы, расхаживающей по камере, складки его плаща путались у нее в ногах. Наглая девчонка. Она не только оставила его брать вину на себя, но и украла его одежду.

— Главное справиться с зубами, это уже неплохо. А слизь смывается. — Он не смог удержаться от смеха, когда отвращение исказило ее черты.

— Как ты можешь шутить об этом?

— Иди сюда, если хочешь знать. — Он поманил ее пальцем.

Она скрестила руки на груди.

— И не подумаю.

— Тогда поступай как знаешь. — Он сел, прислонившись спиной к стене, закрыл глаза и продолжил игнорировать ее.

Ей не потребовалось много времени, чтобы потерять терпение.

— Как ты можешь просто сидеть там? Ты даже не собираешься попытаться сбежать?

— Сбежать? Из этой самой защищенной из камер? Невозможно. — Он даже не посмотрел в камеру, когда делал это заявление.

Она выдохнула.

— Не тот ответ, который я искала. Я надеюсь, тебе понравится твоя новая карьера проститутки.

Она пыталась разозлить его и заставить совершить что-нибудь опрометчивое. Хорошая уловка, а также правило наемника, которое он хорошо знал.

— О, я не думаю, что пробуду там долго.

— Охрана борделя еще строже, чем в этих камерах.

— Вопрос мнения.

— Так ты даже не собираешься пытаться сбежать отсюда? — Она указала на их комнату.

— Зачем беспокоиться?

— Тогда я напрасно трачу время на разговоры с тобой, — проворчала она, отворачиваясь от него. Она расхаживала по камере, осматривая каждый ее уголок и щель. Жаль, что она не уронила его плащ, делая это. Ему могло бы пригодиться это шоу. Но в том виде, в каком она была одета, он довольствовался своим живым воображением. Конечно, он не мог понять, почему она пыталась просунуть голову между невероятно тугими прутьями решетки или почему она продолжала бормотать о ложках. Планировала ли она съесть свой выход? Если так, он мог бы помочь ей, съесть ее, точнее.

— Могу я спросить, что ты делаешь? — задал вопрос он, когда она заскреблась по полу, уткнувшись носом в камень.

— Ищу способ сбежать. В отличие от тебя, женщина-судья не понравилась мне, и она приговорила меня к смертной казни. Они просто ждут, когда освободится место, чтобы поставить шоу на сцене и продать побольше билетов.

Смерть? Так ей и надо. Единственный человек поблизости или нет, женщина представляла угрозу. Законы, по которым он жил, гласили, что она должна умереть за то, что сделала. Месть кричала, что это было правосудие. Его правила гласили, что лучше она, чем он. Но его член — слишком переполненный собой и большей частью крови, питающей его мозг, — и его практическая сторона были не согласны. «Я все еще могу использовать ее». Он вздохнул. Раздражающий это человек или нет, оставалось только одно.

— Иди сюда. — Он снова поманил ее пальцем.

— Зачем?

— Ты всегда должна задавать вопросы?

— Да.

— Ты забыла сформулировать это как вопрос.

Ее губы дрогнули.

— Ты хочешь, чтобы я подошла поближе, чтобы ты мог придушить меня?

Нет, но у него была часть тела, нуждавшаяся в хорошем удушении. Подойдет и то, и другое.

— Опять эти вопросы. Заканчивай это, женщина, с меня хватит. — Он вскочил с кровати. Через мгновение он снова прижал ее к стене. — Почему ты не можешь просто слушать мужчину, когда он говорит?

Когда она начала свою речь, он наклонился ближе и прошептал ей на ухо.

— Не прекращай говорить, но слушай внимательно. Я помогу тебе сбежать.

Она, конечно, заткнулась.

— Глупая варварша. Я должен научить тебя, как подобает вести себя женщине. Единственное, на что ты годишься.

— И что бы это могло быть? — огрызнулась она.

— Всем известно положение женщины, когда в присутствии мужчины она должна стоять на коленях! — торжествующе крикнул он. — Приготовься подавиться своим наказанием, человек.

На этот раз в ней зажегся огонек понимания, и она разразилась тирадой, подобной той, которой зааплодировала бы его тетя Муна. Он использовал это, чтобы прикрыть свои собственные слова.

— Они наблюдают за нами, поэтому мы не можем показать, что планируем наш уход.

— Но как ты заставишь меня, негодяй? Заткни мне рот кляпом, и я откушу твои пальцы. Ну давай, попробуй схватить меня. Или ты только на словах сильный?

Под видом чего-то другого она задавала свои вопросы, и он отвечал тем же.

— На словах? Я тебе покажу. Я могу победить все, что угодно. Даже замок за твоей спиной. У меня есть сила и инструмент, чтобы проложить свой путь.

— Да ты полагаешься только на силу! — Она вскинула голову. — Я буду бороться. Сделаю все, что в моих силах.

Бороться? Против вооруженных охранников. Она могла бы попытаться, но для него было очевидно, что она не обучена действовать смертельно опасным образом. Он продолжал свою уклончивую речь и надеялся, что она последует его примеру.

— Возможно, ты сможешь сбежать от меня при одном условии.

— И каким? — она подозрительно посмотрела на него.

— Ты поможешь мне с моим поручением. — Он приподнял бровь.

Она выпала из образа, но любому, кто наблюдал за их разговором, по-прежнему ничего не было известно о плане, который они вынашивали.

— Какого рода поручение? Потому что я не жертвую никаких частей тела для еды или науки.

— Твое тело останется нетронутым.

— И никакого секса.