Шрифт:
Закладка:
Со всех сторон раздались положительные ответы, свою задачу поняли и, не откладывая, девушки сразу приступили к проверке пропавших. К сожалению, сомнений у них не было: в живых из них никого не осталось. Вызвать решили ту, что исчезла самой первой. Мне было очень интересно наблюдать за тем, как Леся призывает призрака. На этот раз всё прошло гладко, в отдельной комнате, которая была выделена именно для подобных ритуалов, появился призрак девушки. Правда, странный какой-то…
Наверное, со стороны это может прозвучать смешно. Странный призрак. Но я не могу сказать иначе: Староверцева Лера явилась на призыв, но она даже не шевелилась! Как возникла на полу в лежачем положении, так и прибывала в нём, совершенно не реагируя на вопросы. Ни Леся, ни Таня, ни Ник не могли добиться ответной реакции. Наблюдая за этими «плясками с бубном», я сделала вывод, что девушка даже после смерти не смогла принять произошедшее. То, что случилось, настолько потрясло её, что даже за гранью она продолжает пребывать в шоковом состоянии, из которого вывести её не получается.
После нескольких часов было решено отпустить Леру и попробовать с другой жертвой, возможно, что там ситуация окажется лучше. Но, прежде, чем это сделали, чёрт меня дёрнул заметить, что она что-то сжимает в руке. Указав на это ребятам, узнала, что им от этого не холодно, не жарко — прикасаться к призраку никто из них не может. Оказывается, только для меня, среди нашего отдела, они материальны. Ну я сдуру и полезла посмотреть, что же умершая прячет в кулаке. Вот зачем? Мне что, больше всех надо было?
Стоило мне прикоснуться к призраку, как перед глазами всё резко потемнело, а после зрение так же стремительно вернулось, но я оказалась совсем не я. Внезапно, каким-то чудом, я перенеслась на улицы вечернего города. Выходя из дома подруги, удивилась тому, как поздно. Казалось, что мы сели за проект всего пару часов назад, а на деле прошло не меньше пяти. Лизка предлагала вызвать такси, но я не хотела тратить деньги. Уж доеду на чём-нибудь, транспорт ещё должен ходить.
На остановке никого не было, я простояла, наверное, минут пятнадцать в одиночестве, и пожалела, что отказалась от предложения одноклассницы. Можно, конечно, и маме написать, она сможет приехать и забрать, но не хочется доставлять ей лишние хлопоты, и так на работе выбивается из сил, чтобы её единственная дочь могла чувствовать себя человеком, а не бессловесным животным, на которого все смотрят с жалостью и непониманием. Семнадцать лет, а я до сих пор иногда задаю вопрос: «Почему именно мне уготовано никогда не слышать и не говорить?».
Ещё несколько минут с надеждой вглядываясь вдаль, поняла, что нужно что-то решать, троллейбус, по-видимому, ждать бесполезно. Вспомнила, что в рюкзаке валялась листовка — мне всучили на днях, с номером такси, которое можно вызывать сообщением — то, что нужно для таких, как я. Ну вот, заказ принят, скорее бы машина подъехала, а то чувствую себя неуютно. Пока таксист не появился, залезла в сеть, пожаловалась подруге на то, какая я дурында, и какая она умная.
В машине села на переднее сидение, чтобы, если возникнут вопросы, набрать на телефоне сообщение, потому что язык глухонемых мало кто знает, кроме нас самих. В последние минуты своей жизни я недоумевала, как не почувствовала, что он — зло? Почему мне свыше вместо голоса и слуха не дали интуицию? Нормальный, совершенно обычный мужчина средних лет, русский. Пытался со мной заговорить, но быстро понял, что я ему не собеседник.
Не сразу я заметила, что уже не узнаю улицы, по которым меня везут. Пыталась задать вопрос, быстро напечатав его на клавиатуре, но водитель даже не попытался прочесть. Он вообще перестал обращать на меня внимание. Только здесь я занервничала, заволновалась, с опозданием подумала, что даже не посмотрела на номер машины и не отправила его никому. Начала метаться, паниковать, дёргать ручку, наплевав на скорость движения. Долго мне это делать не позволили: крепко ухватив меня за волосы, мужчина со всего размаху впечатал мою голову в панель. Удар был такой силы, что я на время потерялась в боли и каком-то предобморочном состоянии. Наверное, даже отключилась, потому что снова что-то осознавать начала, когда меня волоком тащили по земле, уже со связанными руками.
Я мычала, пыталась вырваться, развернуться, чтобы ударить, но сила была не на моей стороне. Если подумать, в тот вечер на моей стороне не оказалось никого, только смерть. Та же физическая сила, которая дала ему притащить меня куда-то, где было много деревьев и не было людей, позволила сделать с моим телом то, что добило меня, во всех смыслах. Теперь я намеренно отключилась от происходящего, только бы не чувствовать этого, не видеть. Он быстро… Закончил с этим, оставив меня лежать на остывающей после летнего дня земле. Молиться, чтобы он просто убрался, просто уехал, и тогда я бы смогла собраться, что-то сделать…
Внизу всё нещадно болело, голова раскалывалась, я не могла нормально и внятно мыслить, но сделала попытку подняться. Обратно меня опрокинул сильный удар ногой по рёбрам, за ним следующий, после — ещё один… Когда он успокоился, я уже чувствовала себя мертвецом, уже понимала, что мама больше не увидит свою дочь, возможно, она даже не сможет её похоронить. И я просила у неба ещё чуть-чуть времени, чтобы попытаться открыть глаза и в последний раз увидеть звёзды, в последний раз вдохнуть этот воздух, вспомнить, что я хотела и чего не успела. Вспомнить ту, что я оставляю жить без меня.
Но когда я поняла, что это ещё не всё, я пожалела, что не умерла сразу: жизнь по капле уходила, шевелиться я не могла, как и слышать звук удара железа о землю. Поэтому сказать, сколько мне рыли могилу, смогла лишь после смерти, оказавшись в этом мире уже в другом качестве. Неглубокая яма оказалась — мой убийца не сильно утруждался, раскапывая
