Шрифт:
Закладка:
Тед поморщился, ужасаясь, но не слишком удивляясь мерзкому поведению Тимоти.
— Простите.
— О, не волнуйтесь. Я влепила ему пощечину, а после сказала, что доложу о сексуальном домогательстве, если он не даст мне роль. Так что в итоге все хорошо.
На Теда рассказ произвел впечатление.
— Рад это слышать, — улыбнулся он.
Девушка огляделась, и Тед невольно задумался, не ищет ли она повода сбежать, но затем она снова взглянула на него;
— Чем вы занимаетесь?
— Я пишу.
— Еще один писатель? — она недобро прищурилась. — Как Тим?
— Да, но, надеюсь, не во всем.
Шум вокруг них нарастал, так что ей пришлось встать на цыпочки, чтобы прокричать ему прямо в ухо:
— Я могла слышать о ваших работах?
Тед ощутил ее дыхание на своей коже, и его враз ослабевшие ноги чуть не подкосились. Он гадал, что с ним случилось. Он был не лучше чертового Тима, не лучше мужиков, сидевших в первом ряду. Одернув воротник рубашки, он сделал глоток из стакана.
— Полагаю, это зависит от того, насколько вас интересуют трагедии о тяжелых отношениях между отцом и сыном и о том, как память может влиять на личность.
Она прищурилась:
— Вы имеете в виду «Утраченные слова»?
— Вы их знаете?
— Видела. Дважды. — Она окинула его заинтересованным взглядом. — Мне дал билеты на спектакль один из профессоров колледжа в качестве оплаты. Постановка настолько мне понравилась, что я сама купила билет и сходила посмотреть ее еще раз. Прекрасная пьеса. Печальная и в то же время вдохновляющая.
— Благодарю.
— Тед Соррелл, — сказала она, припомнив его имя.
Он кивнул, она протянула ему руку:
— Кит Уивер. — Кожа у нее была теплой, на тыльной стороне ее ладони он заметил белые разводы от краски и подумал: она как будто фарфоровая.
— Я читала о вас статью в «Ивнинг стандард», — продолжила она. — Пишут, вы один из ярчайших молодых талантов Лондона. И что ваша следующая пьеса будет самым ожидаемым театральным событием десятилетия.
Тед неловко шаркнул ботинком:
— Так говорят.
Разговор угасал.
— Мне нравится ваше платье, — выпалил он, — оно очень… необычное.
— Спасибо. Я сама его сшила… из пары старых занавесок, представляете?
— Да. Кажется, у моей мамы в гостиной висели точно такие же.
Рассмеявшись, она осушила свой стакан одним глотком, кубики льда, зазвенев, проскользили по стеклу.
— Может, уйдем отсюда, Тед Соррелл? За углом есть почти приличный паб, и я не прочь отправиться куда-то еще, понимаете, туда, где больше половины присутствующих еще не видели меня полностью обнаженной.
— Еще? — переспросил он, приподняв бровь.
— Впереди вся ночь.
После паба она сама за руку отвела его в свою комнату в квартире, которую делила с подругой.
Это она затянула его в кровать и прошептала на ухо, что, если он не займется с ней любовью прямо сейчас, она может и умереть. Именно она утром, когда оба не смогли найти в себе сил расстаться, пригласила его на Камден-маркет, где он сидел на стуле возле прилавка, за которым она с подругой продавала кристаллы и самодельные ловцы снов.
— Разве это не просто камень, который почему-то стоит бешеных денег? — спросил он, поднимая довольно тяжелый бледно-розовый кристалл в форме яйца.
— Это розовый кварц. Камень сердца, несет женскую энергетику. Он стимулирует связь, самопознание и вдохновение. Подходит для творческих личностей, — добавила она, дернув плечом. — Ты должен его купить. Я дам тебе скидку.
Он рассмеялся:
— Отличный маркетинговый ход. Ты это на ходу придумала?
— Нет! Это правда.
— И откуда ты все это знаешь?
— Нахваталась везде помаленьку. Мне с самого детства нравились сказки и легенды. Древняя история, кельтские мифы… Я когда-то училась на факультете истории: Средневековье и Древний мир. Впрочем, недолго. — Она снова пожала плечами: — Все эти лекции и эссе… — Повисло короткое молчание. — У меня плохие отношения с графиками и расписаниями. Я слишком мечтательна. Вечное разочарование родителей. Они умыли руки пару лет назад, когда я бросила колледж.
— Значит, теперь ты занимаешься этим? — спросил Тед. — Не думаю, что ты представляла позирование для студентов художественного колледжа пиком своей карьеры.
— Ты что, осуждаешь меня? Тебе не нравится, что я раздеваюсь за деньги? — Она почти не шутила.
Тед пожал плечами. Честно говоря, ему претила мысль о том, что другие будут пялиться на ее тело.
— Возможно, немного, — признал он. — А что случится, если ты не вернешься в театр?
— Сегодня?
— Да.
Она прищурилась:
— Меня не нужно спасать, Тед.
— Я об этом и не думал, — быстро произнес он, — это твой выбор. Я поддерживаю твое право на самовыражение в любой форме. Творческая свобода важна. — Он знал, что не сможет остановить ее, если она решит что-то сделать. Не посмеет. — Я просто хочу сказать, что мне нравится быть с тобой. И хорошо бы, чтобы сегодня это не закончилось. А пьеса была… ужасна… Вряд ли ты будешь спорить с этим.
— И ты не станешь выкидывать глупости и строить из себя собственника?
— Нет. Я не верю, что кого-то можно удержать силой.
Секунду она изучала его, затем обняла и притянула к себе:
— Да. Давай держать друг друга, но не слишком сильно.
— Ну так что? — спустя несколько секунд, отстраняясь, сказал он. — Ты так и не ответила на мой вопрос. Чего бы ты хотела в жизни?
— Я еще не определилась.
— Ты молода. У тебя еще будет время.
— А ты говоришь так, словно уже состарился. Ты меня всего на пару лет старше.
— Точнее, на девять. — Тед потянулся в карман за кошельком. — Я куплю этот кристалл… для тебя. Если я прав, то подарю тебе дико дорогой кусок обычного камня. Если права ты, то я подарю тебе самопознание и вдохновение. Посмотрим, что из этого окажется правдой. Что скажешь?
— Спасибо, — сказала она и поцеловала его. — Посмотрим.
Спустя два года они уже мало походили на ту парочку из прошлого. Тед не мог не дивиться этим изменениям, особенно очевидным при одном только взгляде на Кит, которая шла рядом с ним по склону холма в сторону реки, постепенно расцветающая и меняющаяся на ранних месяцах беременности. Они станут родителями. Эта мысль была чудесной, пугающей и смущающей одновременно.
— Что? — спросила она, поймав
