Шрифт:
Закладка:
– Жди! – дерзко крикнула Смеяна. – Я тебе тогда уснуть не дам! Всю ночь буду квакать!
– А вот не будешь!
– А вот буду! Буду, буду! – Смеяна замолотила кулаками по земляному полу, затрясла разлохмаченными косами. – Ты, дядька, со мной не ссорься! Ты лучше погадай – я сразу уймусь!
– Вот еще! Ради всякой блажи Высокий Мир тревожить!
– Да ты не можешь! – с вызовом воскликнула Смеяна. – Не суметь тебе, вот и отпираешься!
– Мне не суметь? – закричал Велем, возмущенный ее дерзостью. – Да ты помнишь, с кем говоришь? Быть тебе лягушкой!
– Не суметь! – не слушая, кричала Смеяна. – Это тебе не телушку заблудшую искать! Не рыбу с лягушками пополам в сети манить! Позабыл давешнюю уху!
– Да ты… – свирепо начал Велем, взметнув брови и швыряя глазами молнии в отблесках пламени.
На пять дней пути в обе стороны по Истиру не нашлось бы человека, которого не бросило бы в дрожь при виде гнева ведуна. А Смеяна вдруг задорно сощурила глаза и рассмеялась. И Велем остыл, словно устыдился шумной ссоры.
– Мужа тебе рябого! – от всего сердца пожелал он. – Плюнуть бы, да огня стыдно. А тебе зачем про эту девку знать?
– А любопытно! – ответила Смеяна, точно это было самое надежное основание.
Она уже видела, что дело ее удалось и Велем согласен попробовать. Даже с ведуном можно совладать, если взяться умеючи.
– Да как же я на княжича стану ворожить? Был бы он сам здесь…
– Врешь, дядя, да не обманешь! И я знаю – не надо его самого. У меня вот что есть.
Смеяна извлекла из-за пазухи туго свернутый платок, которым Скоромет на берегу перевязывал лоб Светловою. На тонком белом полотне темнело засохшее пятно крови, к которому пристало несколько золотистых волосков.
– Чтоб тебя кикиморы щекотали! Вот сядет на шею полудянка, так узнаешь! – Ворча, как глухой дед, Велем встал и ушел в темный угол избушки. – Сама за водой пойдешь!
– Пойду, пойду! – примирительно отозвалась Смеяна. – Кринку давай.
– Сама возьми. Чай, знаешь, где что.
Смеяна подхватила с полки в углу кринку из красной дебрической глины и мигом исчезла за темным порогом. Черный кот метнулся за ней. А Велем вернулся к очагу и снова сел, осторожно поставив рядом с собой на пол большую глиняную чашу с широким горлом. Через равные промежутки на ней было три маленьких круглых ручки, а полоса вокруг горла была покрыта тонким сложным узором. Полоса была поделена на двенадцать частей, и в каждой части был нанесен знак одного из двенадцати месяцев. Это была священная чаша гаданий и заклинаний, малое подобие Чаши Годового Круга, которую хранит сама Мать Макошь.
Смеяна вернулась мгновенно – другой бы и светлым днем не обернулся к ручью и обратно так быстро, как она темной ночью. Кринка была полна воды, и Смеяна сама, не дожидаясь указаний, перелила воду в чашу.
– Отойди! – буркнул Велем, глянув на нее исподлобья. – Не лезь под руку.
Не возражая, Смеяна послушно отошла в самый дальний угол и села там. Добившись своего, она стала удивительно тиха и послушна. Для нее пришло время молча смотреть и ждать. К ворожбе у нее было способностей не больше, чем к рукоделию. Ее искусство врачевания было основано не на премудрости, перенятой ученьем, а все на том же лесном чутье: знаю, что надо делать так, а почему – не знаю. В руках ее жила целящая, животворная сила, но сама Смеяна так же мало могла на нее повлиять, как на свои веснушки. Она дружила с ведуном только благодаря своей смелости и любознательности, а вовсе не потому, что он готовил ее в преемницы себе – хотя все в волости ждали именно такого исхода их дружбы. И Велем никогда не сознавался, что присутствие Смеяны придает ему больше сил для ворожбы.
Не отрывая глаз от поверхности воды в чаше, Велем ждал, пока она успокоится. Сам его взгляд, тяжелый, осязаемый, усмирял воду, и она быстро затихала. Смеяна из своего угла смотрела затаив дыхание. Она давно смирилась с тем, что сама никогда не научится ни прясть как следует, ни ворожить, но чужое искусство восхищало ее и завораживало. Раз за разом она наблюдала ворожбу Велема, вглядывалась в его лицо и действия рук до боли в глазах, все пыталась поймать ускользающую тайну общения с Надвечным Миром. Иногда ей казалось, что тайна эта близка, вот-вот кто-то окликнет ее из-за Синей Межи, и голос этот будет понятен ей. Но чаще всего это бывало в лесу, когда она шла от избушки ведуна домой. И песни леса радовали ее одну – она не сумела бы перевести их на понятный людям язык и заставить послужить всему роду. А значит, какой в них толк? А никакого, баловство одно.
– Вода темна, Бездна глубока, – глухо забормотал Велем. Слова его заклятий были просты, но в каждое слово его низкий невнятный голос вкладывал огромную, непостижимую и неодолимую силу. – Огонь ярок, уголь жарок.
С этими словами он прямо рукой взял с очага пылающий уголек и опустил его в темную воду. Уголек яростно зашипел и погас, канул во тьму. Так искры Огня-Сварожича пропадали в Бездне перед началом мира. В те безначальные времена, пока Сварожьим молотом не был еще создан белый свет.
– Уголь проглоти, мне тьму освети, – бормотал Велем.
Глаза его выпучились больше обычного, взор застыл.
Смеяна почти перестала дышать, крепко прижимая к себе черного кота. Выйдет, не выйдет? Вода в чаше начала бурлить, сначала тихо и медленно, потом быстрее. Над широким горлом поднимался легкий пар. Вдруг в прозрачных клубах мелькнуло что-то живое. Вода успокоилась. Из глубины чаши показалась голова огромной черной жабы. По размеру эта уродливая голова с частыми пупырышками была не меньше головы кота. Огромные, широко раскрытые, ярко-желтые глаза жабы смотрели прямо в глаза Велему.
– Вела-матушка! – глухо, почти не разжимая губ, забормотал Велем. – Хозяйка Волны! Покажи мне путь Светловоя, Велемогова сына.
Медленно подняв руку, он бросил в чашу тонкий светлый волос. Голова жабы еще какое-то мгновенье помедлила, а потом тихо погрузилась во мрак и исчезла.
Поверхность воды затуманилась и засеребрилась, как тонкий гладкий лед. Потом на ней возникла та полянка возле ручья, словно была где-то поблизости и только ждала знака, чтобы появиться. Брови Велема дрогнули: такая быстрота насторожила его и послужила первым намеком на ответ. Склоняясь над чашей, Велем видел полянку и Бычий ручей, видел Светловоя и рядом с ним… Нет, это не была девушка, это вообще не было человеком или каким-то иным существом. Над травой
