— В чем же ее источник?

Я пожал плечами.

— Жрецы утверждают, что ведьма черпает силы в себе. Неисчерпаемый внутренний источник, в котором никто, кроме них, не способен существовать.

— А чем они объясняют этот феномен? — снова влез в разговор аспирант.

— Пока есть только предположения. К сожалению, суть этого явления от нас настолько далека, что мы его даже засечь не способны, не то что поймать и изучить.

Эрроуз быстро переглянулся с Илджем.

— Хочешь сказать, что маги не способны найти даже одну-единственную ведьму?

— Ну ты же не думаешь, что они просто так от нас веками успешно скрываются? — усмехнулся я. — Отец-настоятель считает, что целенаправленно отыскать ведьму никому из нас не под силу. Даже обычный человек может наткнуться на нее лишь по чистой случайности. Да и то с высокой долей вероятности эта встреча станет для него последней, а если он и не умрет в процессе, то со стопроцентной вероятностью его поглотит безумие.

— Безумие от человека к человеку не передается! — хором заявили Илдж и Олег Грим, причем с таким видом, словно уже не первый раз пытаются втолковать эту известную истину.

Я только хмыкнул.

Обычное безумие, может, и не передается. А вот частица хаоса, которая, по словам настоятеля, и делает ведьму ведьмой, — еще как.

— Подождите, — впервые подал голос Лив Херьен, который, подобно мастеру Дау, сперва предпочитал внимательно всех выслушать и только потом делать выводы. — Арт, ты сказал, что у ведьмы нет цели и что она не способна на какую-то системную работу. Вроде как в ее мозгах царит полнейший кавардак… но тогда как она могла тебя отыскать? Как в ее башке вообще смогла удержаться мысль о том, кто ты и по какой причине тебя надо убить?

Я одобрительно кивнул.

— Молодец, соображаешь. Но тут есть два варианта. Первый: или наши сведения о ведьмах неполны, что, между нами говоря, очень даже вероятно. Или же сегодня к нам явился обычный голем, в тело которого запихнули чужую душу.

— Полагаю, знакомую тебе душу? — остро взглянул на меня шеф, который не хуже меня знал, что даже после смерти у людей могут оставаться не только воспоминания, но и желания.

— Но чья она? — озадаченно воскликнул Илдж, закрутив головой, словно ожидал, что искомая душа найдется прямо тут. — Кто мог желать тебя убить даже после смерти, Рэйш? Да еще с такой силой, чтобы согласиться на ведьминский ритуал?!

— Шеф! — вдруг без стука влетел в кабинет молодой светлый маг в форме Управления. — Только что пришел ответ на ваш запрос!

— Что за запрос? — нахмурился Корн, знаком велев ему подойти. А едва глянув на корявую, явно не его рукой сделанную подпись, раздраженно дернул щекой. — Рэйш, твоя работа?!

Я, не смущаясь, кивнул.

— Прошу прощения, шеф. Я долго думал и решил, что найти одного безумца способен только другой безумец, поэтому взял на себя смелость отправить в ближайший Дом милосердия запрос от вашего имени.

Шеф отложил расправу на потом и зашуршал бумагой.

— Судя по всему, ты не ошибся, — странным голосом произнес он, когда прочитал короткое послание. — Здесь говорится, что один из пациентов по имени Альтик Шоттик… помнишь такого? Так вот, два дня назад он сбежал из Дома милосердия, и в настоящее время его местопребывание неизвестно.

* * *

У Корна мы задержались почти на полторы свечи.

Само собой, обсуждение было бурным. Господа научные сотрудники долго думали, спорили и жонглировали малопонятными терминами, после чего вывалили на наши головы целый ворох непроверенных сведений, теорий и предположений. В чем-то их выводы показались мне интересными, к каким-то даже Корн отнесся благосклонно. Но шеф по обыкновению не стал торопить события, а просто принял информацию к сведению, взял с ученых подписку о неразглашении и всем присутствующим дал время поразмыслить до следующего утра, после чего прийти сюда с уже готовыми вариантами решения.

Эрроуз, когда услышал, что ему еще и завтра придется сюда тащиться, вполголоса пробурчал:

— И почему опять все мы должны в этом участвовать? Убить-то хотят только Рэйша.

Но шеф его не только услышал, но и соизволил ответить, в своей манере пояснив начальнику северного участка, что, во-первых, я мог быть всего лишь первой (в смысле самой заметной) целью, после чего подобные големы вполне могли появиться и у дверей его Управления тоже. А во-вторых, наличие в столице живой ведьмы само по себе является чрезвычайным, потенциально опасным и требующим всестороннего расследования событием, не отреагировать на которое ГУСС попросту не могло.

Эрроуз после этого заткнулся, но на меня перед уходом все равно посмотрел неприветливо. Однако я не сомневался, что свою часть работы темный в любом случае выполнит. И независимо от отношения ко мне наизнанку вывернется, чтобы избавить столицу от угрозы.

Когда народ разошелся, шеф, разумеется, предложил мне задержаться, поскольку как посвященный посвященному я мог рассказать ему гораздо больше, чем остальным. Однако многое в этом деле мне и самому было непонятным. Рассказ отца Гона оставил после себя много белых пятен и нестыковок. Идея с Шоттиком и вовсе оказалась чем-то вроде озарения. Собственно, я даже насчет ведьмы-то до сих пор сомневался, поэтому, прежде чем делиться выводами, предпочел бы все еще раз обдумать, проверить, посчитать. И в этой связи почти суточная передышка была для меня очень кстати.

Домой, правда, я не пошел — от работы в Управлении меня никто не освобождал. Но перед тем, как туда явиться, я все же заскочил в Белый квартал и тайком пробрался в дом семейства Искадо, где меня уже давно ожидал изведшийся от нетерпения ученик.

Когда я появился в комнате, Роберт молча подошел и порывисто меня обнял, уткнув лицо в живот. В его комнате в кои-то веки царил страшный беспорядок, вещи были разбросаны, пюпитр вместе с нотами лежал на полу. Скрипка, к которой мой ученик вернулся по настоянию матери, валялась на подоконнике, а в воздухе до сих пор витало ощутимое напряжение.

— Испугался? — тихо спросил я, погладив Роберта по голове.

Тот шмыгнул носом и кивнул.

— Ничего. Обрыв поводка — далеко не самое страшное, что может случиться. В следующий раз, прежде чем паниковать, помолись для начала Ферзе. И если она скажет, что моей души по-прежнему нет в ее угодьях, значит, повода для тревоги нет.

— Простите, учитель. Просто это было почти так же, как возле Врат. Но там я хотя бы знал, что происходит, а тут…

Он прерывисто вздохнул, а я присел перед ним на корточки.

— Неизвестность пугает, я знаю. Но ты должен понимать, что некоторые вещи неизбежны. А некоторые, напротив, еще можно изменить, даже если кто-то считает это невозможным.

— Вы правы, мастер Рэйш, — слабо улыбнулся мальчик. — Когда-нибудь настанет время, и вы так или иначе меня покинете. Но я едва не забыл, что отлетевшую душу всегда можно попробовать вернуть.