Он ругался и матерился, катаясь по полу и прижимая руки к груди.

Я резко села на полу, быстро моргая и прогоняя туман страсти из своей головы. Мне было крайне противно от самой себя и того, как смог воспользоваться моей слабостью и похотью Лансель. Он ведь действительно мог меня убить или еще хуже — изнасиловать и после уже убить.

Мне стало мерзко от того, что я ощутила всего несколько секунд назад. Хотелось смыть с себя эти эмоции и прикосновения. С силой я провела ладонью по своим губам, отплевываясь и чертыхаясь, словно это могло помочь.

Не помогло. Я до сих пор чувствовала болезненные, на грани блаженства поцелуи и прикосновения рук и цепей к своей коже — горячее и холодное, что заставило хотеть продолжения.

— Мои руки, — зарычал от сильной, адской боли Лансель, и только сейчас я поняла, что мое пламя стало моим спасением. Оно обожгло не только меня, заставляя вновь думать головой, но и опытного, неудавшегося соблазнителя, что сейчас корчился на ковре. — Что ты со мной сделала, демон?! — явно был в бешенстве мужчина, но так ему и надо.

Комната заполнилась ароматом жареного мяса, от которого меня начало мутить. К горлу подступила тошнота, рот наполнился вязкой слюной и мне с большим трудом удалось проглотить все это.

— Заслужил, — холодно отозвалась я, мрачным взглядом посмотрев на дертагорца. Цепи гремели, ударяясь друг об друга, а после заглушая собственный скрежет и звон о ковер.

Лансель стонал от боли, он не знал, что ему делать, как спастись и залечить раны, которые я ему нанесла. Внутри меня удовлетворенно оскалилось демоническое начало. Принцу это будет уроком на всю оставшуюся жизнь.

Но долго мучиться горе убийце я дать не могла. Точнее моя совесть громко так кричала о том, что жители Сага не имеют регенерацию моих сомирян и для них огненная атака могла стать смертельной. На коленях я подползла к мужчине и попыталась отлепить его руки друг от друга.

— Не трогай меня! — зашипел гадюкой Лансель, но я понимала, что его гнев вызван лишь страхом за собственную жизнь. Теперь он был полностью в моих руках, и я могла сделать с ним что угодно.

Хм… сколько возможностей.

— Я тебе помогу, идиот, — буркнула недовольно и обиженно. — Будет немного щипать, но потом боль уйдет.

Лансель крутился, пытаясь ударить меня или отползти подальше, поэтому пришлось применить новый способ для контроля его действий. Чем больше он дергался, тем больнее ему становилось. Он это понимал, подсознательно, но на руках уже появились пузыри, и контролировать собственные действие становилось все сложнее.

Я посмотрела прямо в глаза мужчины и заверила его:

— Я помогу. Просто не шевелись, и доверься.

Приложив ладони прямо к ожогам, чем причинила, к счастью или сожалению еще больше боли, я начала заживлять раны, вытягивая жар и боль, что сейчас испытывал Лансель. Он кривился и шипел, но дергаться перестал. Он больше не угрожал меня убить, расчленить и похоронить в безымянной могиле, сейчас он просто сжимал зубы вместе и рычал, прижимаясь к полу и выгибаясь все сильнее.

— Ш-ш-ш, тише, все уже прошло, — успокаивающим, даже немного гипнотизирующим голосом прошептала я. Оторвав часть от своей уже бывшей, любимой рубашки, я засунула ткань в вазу, чтобы та напиталась прохладной влагой и приложила тряпку ко лбу Ланселя. Его била крупная дрожь от ожогов и магического вмешательства, он сильно вспотел от боли и сейчас трясся, стуча зубами друг об друга. Парень был таким беспомощным, словно ребенок, которого бросили в пустыне, и ему нужно было выжить любыми способами.

— Кто ты, герои тебя дери? — прошипел сквозь зубы Лансель, неосознанно прижимаясь к тряпке и моей ноге. Ему сейчас нужно было тепло, и никто не мог дать его в большем количестве, нежели демон. Адское пламя жило внутри нас, питая своей магией и силой, и поэтому мы редко когда мерзли.

— Демон, я же говорила, — хмыкнула я, вытирая пот со лба и лица Ланселя. — Видимо, сегодня ты спишь на кровати, — не особо радостная от такого стечения обстоятельств, произнесла я упавшим голосом. — К утру все болевые ощущения пройдут, словно ничего и не было. Я сниму с тебя цепи, но ты должен пообещать, что не станешь меня душить, снова, — подчеркнула я последнее обстоятельство, смотря прямо в затуманенные сонливостью и болью глаза.

— Не буду. Сегодня, по крайней мере, — добавил Лансель, и я поняла, что пусть пока между нами не было установлено контакта, однако сегодня мне не нужно было беспокоиться за свою жизнь.

Я не была уверена, появился ли у меня союзник в этом странном, чумном мире, однако чувствовала, что сейчас между мной и моим подарком было установлено перемирие.

* * *

Просыпаться с утра было крайне тяжело. Начать можно было хотя бы с того, что спала я в холодном мраморе, решив, что ночевать в одной постели со своим несостоявшимся убийцей точно не стану. Это было морально для меня слишком тяжело, к тому же, как приличная девушка, я даже в одной комнате с ним оставаться не хотела.

В итоге решила заночевать в ванной.

Кто-то может подумать, что это просто бред сумасшедшей — отдать мягкую кровать почти насильнику, а самой отправиться спать в холодную, мраморную ванну. Но учитывая, что он в принципе вел себя, как и любой другой заключенный, готовый выбраться из оков и цепей любой ценой, то я не могла его винить в случившемся, к тому же именно мое пламя сделало его несколько недееспособным в плане атак или защиты. Он сейчас был не страшнее котенка, разве что размеры разительно отличались.

Вот только проснулась я не в мраморном ложе, укрытая привезенным из дома пледом, а в выделенной амазхами кровати, рядом с Ланселем.

Как? Зачем? И когда меня переместили из одного места в другое, я не успела поинтересоваться, ведь обнаружила не только смену места ночлега, но также и то, что одета я была несколько иным образом.

— Доброе утро! — услышала я громкий стук в дверь, отчего и проснулась, а после, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла моя мать, в сопровождении нескольких накаченных слуг-мужчин. — Оу! Я смотрю, что ночь удалась на славу, и подарок Первой пришелся тебе по вкусу, — явно с завистью отозвалась Жасита, облизнув пухлые губы, накрашенные темно-фиолетовой помадой.

— Что? — сонно и без особого понимания ситуации спросила я, зевая и замирая под пуховым одеялом. Ведь я почувствовала, что действительно лежала в кровати, а рядом, наглым образом