Шрифт:
Закладка:
Впервые я увидел этого правителя 24 февраля 1771 г., когда он держал дольбар[50] в своем шатре. Скрестив ноги, без туфель, он сидел, на кипе темно-красных бархатных подушек с золотой бахромой и кистями. Справа и слева от него тоже лежали подушки, на которые он временами опирался. Земляной пол в шатре был застлан роскошным персидским ковром; убранством служила похожая на модные у нас кровать из сандалового дерева с серебряными инкрустациями и колоннами, отделанными золотой чеканкой. Над ней висел шелковый кисейный полог от москитов[51]. Потолок и стены шатра были из какой-то шелковой материи, напоминающей полосатые сиамские ткани. Семь серебряных светильников на ножках из того же металла, на семь свечей каждый, освещали шатер, где, подобно нашим портным, сидели 30 брамов; они писали приказы правителя, докладывали ему о письмах и новостях, принесенных альгарами. Серебряная курильница на подставке из дерева битре[52] распространяла аромат сжигаемых в ней благовоний. Внутри и у входа в шатер стояло по семь шупударов[53] с серебряными жезлами, напоминающими те, что бывают у регентов в наших церквах.
Мне показалось, что правитель подчас впадал в глубокое раздумье, потом вдруг начинал быстро говорить, и добаши[54] часто терялись из-за огромного количества вопросов, которыми он их засыпал.
Айдер не умеет ни читать, ни писать, но прекрасно считает, и у него поразительная память. Он говорит по-мавритански[55], по-мараттски, на языке канара и знает несколько слов по-персидски; прекрасно понимает все французские ругательства и бранные слова. Очень не любит, когда пудрят волосы. На людях он старается соблюдать приличия и воздерживается от всего, что запрещено мусульманским законом. Но в серале с наслаждением пьет наши вина и ликеры и ест свинину, хотя магометанам это запрещено.
Он невероятно сластолюбив, и были случаи, когда у европейцев, находившихся у него на службе, похищали жен ради его удовольствия, а потом отсылали их без всяких знаков щедрости со стороны этого правоверного, который в глубине души не верит ни во что. Между прочим, он намекнул католикам, что хотел бы перейти в их веру, и епископ Биррский уверял меня (с видом, свидетельствовавшим об искренности и набожности этого прелата), что Айдер-Али-Кам носит в тюрбане кусочек дерева от Христова распятия. Но это чепуха. Впрочем, в его владениях много католиков, и ко всем религиям там относятся терпимо, даже когда богослужения проводятся открыто.
В серале Айдер-Али-Кама не столь много жен, как у наших чернокожих соседей-мусульман. Я слышал, что в нем содержится 30 — 40 женщин. Но Набаб не щепетилен в отношении средств, которыми пользуется для того, чтобы добыть приглянувшуюся ему женщину или девушку, и это позволяет ему обходиться без излишнего числа жен.
Он жует бетель[56] с утра до вечера. Два красавца негра приготовляют это ему. На серебряном блюде с золотыми перегородками лежат листики бетеля, орехи арека, известь, пальмовая смола, гвоздика, кардамон и другие составные части. Один из негров подготовляет бетель и подает Набабу по листочку. Другой держит урну из массивного золота и подносит ее своему господину, когда тому надо сплюнуть. Еще один негр, приставленный к гаргули[57], следит за тем, чтобы вовремя исполнить желание своего господина. Гаргули отличается богатством отделки и сложностью устройства.
До войны, которую Айдер-Али-Каму пришлось вести против англичан[58][59], у него был довольно большой флот, но англичане захватили его и уничтожили. В то время им командовал Нирша[60], который впоследствии стал губернатором Айдер-Нагара. Он неоднократно разбивал мараттов, но его господин платил ему за это черной неблагодарностью. Нирша решил перейти на службу к его врагам — мараттам.
У Айдера нет никаких нравственных принципов, которые побуждали бы его проявлять благодарность[61]. Из-за этого он нажил себе врагов, что весьма ослабило его. Лучшим своим военачальникам, которые командовали тремя, четырьмя, а иногда и пятью тысячами всадников, он мало платил и часто дурно с ними обращался, вследствие чего они его покидали. Это истинная правда: в 1768 г. у него была армия в 75 тысяч, не считая гарнизонов. Когда же я прибыл к нему, эта армия едва насчитывала 25 тысяч, а в июле 1771 г. не превышала и 12 тысяч, вместе пехота и конница.
Что касается военно-морских сил Айдера, то все они сосредоточены в Манголоре, его единственном порту, где я их и видел. Флотом командует бывший офицер французской Ост-Индской компании, некий Дево из Сен-Мало. Айдер дал ему чин адмирала и жалованье 400 рупий в месяц; у него есть бои[62], которые, носят его паланкин[63]. Флот составляют три корабля измещением по 300 — 400 тонн, с чернокожими солдатами на борту[64] и вооружением от 16 до 24 пушек разного калибра, с ядрами от 2 до 8 фунтов; 1 палль[65] с 16 пушками, довольно хорошее и быстроходное судно; 2 гуребера[66] с 12 пушками; 2 галеттара[67] с 11 пушками. Кроме того, 5 — 6 гальвет[68], вооруженных 3 или 5 пушками. Всего 14 судов. Адмиральский корабль называется “Тигр”.
Когда все эти суда выходят в море, на них бывает от 50 до 160 чернокожих солдат и сипаев[69]. Однако последние два года Набаб не разрешал своему адмиралу выходить в море из опасения, что его захватят маратты. В результате эскадра остается невооруженной. На зиму все суда вытаскиваются на стапеля вручную, так как нет никаких приспособлений, облегчающих эту работу.
После завоевания Малабара Набаб вступил в союз с португальцами. Новые союзники точно выполняли договор: они выступили в 1771 г. против мараттов, которые хотели вторгнуться в завоеванные Айдером земли Сонда по суше и через португальские владения. Между португальцами и мараттами произошло небольшое столкновение. Победу одержали португальцы, вынудив мараттов отступить по морю с потерями. Эта услуга имела большое значение для Айдера: если бы мараттам удалось проникнуть до Карвара, они бы его захватили, поскольку одновременно с моря вел наступление и их флот. Все земли Канары и Гаттов попали бы тогда в их руки, так как Набаб вывел оттуда свои гарнизоны; они ему были нужны в других местах. Сам же он был занят в
