Я поторопился наверх, чтобы взять еще высоту солнца, так как горизонт начинал закрываться мглой. Солнце было красное, и все предвещало перемену погоды. Нанеся наше место на свою карту, я отнес ее, хронометр, секстан и остальные пожитки в каяк. Брал я с собой кроме того, что было на мне, еще две пары белья, остальное же все платье и белье роздал остающимся: мне это уже не понадобится. Взял я последнюю маленькую вещицу и положил ее в боковой карман: это была маленькая иконка Николая-чудотворца. Моя каюта приняла пустой, нежилой вид. Бросив последний прощальный взгляд на нее, я вышел на лед. Все мы были одеты по-дорожному: высокие сапоги, у кого кожаные, у кого тюленьи, а у иных и с парусиновыми голенищами. Все в парусиновых брюках и рубахах поверх теплой одежды и в шапках с наушниками.

Интересную картину представляли эти люди, собравшиеся в путь, с лямками через плечо и лыжными палками в руках, и каяки, длинной вереницей вытянувшиеся по направлению на юг. Темные корпуса каяков, с приподнятыми носами, с белыми парусиновыми «полками» по бокам напоминали вереницу уток, собравшихся лететь в теплые края. Так и казалось, что сейчас они взмахнут этими белыми крыльями и понесутся к югу. Но, увы, их надо было тащить и при этом сильно налегать на лямку плечом! Поверх каяков лежал различный скарб, не поместившийся внутри: весла, лыжи, малицы, ружья, палатка и пр. Возы эти, по правде сказать, были довольно тяжелы. Слишком узки были полозья у нарт, и они врезались глубоко в снег. Денисов уже все нарты попробовал тянуть и только сокрушенно покачивал головой. Но делать нечего. Я не желал пока ничего оставлять из взятого, к тому же это мы всегда успеем сделать. Ничего лишнего мы не брали, и все это нам очень и очень пригодится. Провожать нас идут буквально все, не исключая и Ульки, последней собаки, оставшейся в живых из шести гончих, взятых Георгием Львовичем из имения своего дяди. На судне никого не оставалось. Вышел наконец Георгий Львович и встал позади моего каяка, готовясь помогать тащить его. Все стоят и чего-то ожидают… Я снял шапку и перекрестился… Все сделали то же. Кто-то крикнул «ура», все подхватили, налегли на лямки, и мы тихо тронулись в наш далекий путь… В то время ближайшая земля была от нас в 65 милях на SW. Это был мыс Флигели на Земле кронпринца Рудольфа. Но нас относило от этой земли неуклонно на север.

На ледяных полях полярного океана

Поскрипывая полозьями, колыхаясь как по волнам, потянулись нарты к виднеющимся на юге ропакам и торосам, между которыми, мы знали, есть ход. Несмотря на хорошую, сравнительно, дорогу и на то, что теперь каждую нарту тянули три человека, а двое нарт тянули по четыре человека, идти было очень тяжело. Мы еще «не втянулись». Через полчаса остановились отдохнуть, оглянулись назад на «Св. Анну» и видим, что отошли недалеко.

Около первых торосов произошла у нас первая поломка полоза. Решили назад не возвращаться. Что мы могли получить там? Как мы могли исправить повреждение? Все необходимое у нас было с собой, и исправить мы могли здесь. Мигом сняли каяк, перевернули нарты, и через 45 минут первая поломка была исправлена. Однако Георгий Львович встревожился и послал двух человек на судно снять с бизань-мачты две раксы, которые мы должны были взять с собой специально для починки полозьев. Пошли дальше. Вот за торосами скрылась «Св. Анна». Здесь распрощались окончательно с нами и вернулись на судно Ерминия Александровна и Калмыков. Мы же с остальными провожатыми идем далее, по временам останавливаясь отдохнуть. Погода действительно начинает портиться. Около 2 часов ночи подул свежий SSO и началась метель. Решили остановиться. Нарты поставили по очерченному кругу, счистили снег и поставили палатку. В этом маневре мы упражнялись ранее, и потому все идет как по писаному. Как показал наш ходомер, прошли мы за этот первый переход 5 верст. Скоро мы уже все забрались в палатку вокруг нашей жировой печки и пили чай с молоком. Неожиданно для всех Георгий Львович приказал стюарту достать захваченный с судна шоколад и… бутылку шампанского, каким-то чудом уцелевшую от ящика, подаренного в Петербурге одним доброжелателем, сахарозаводчиком. Это было для всех сюрпризом. На долю каждого пришлось по рюмке шампанского, но дело не в количестве… Во всяком случае мы подняли «бокалы» шампанского на 83° северной широты, так как в это время пересекали эту параллель, и от души пожелали друг другу благополучного возвращения домой.

Поговорив немного о прошедшем, настоящем и будущем, мы сердечно распрощались с остающимися, и они на лыжах вернулись на судно.

Метель тем временем разыгралась не на шутку. Ветер ревел вовсю и потрясал нашу палатку. Забрались мы в малицы, укутали ноги и заснули, как могут спать сильно уставшие люди.

Проснувшись на другой день около 10 часов утра, мы сразу увидели, что о дальнейшем движении сегодня и думать не следует. Сильный S-й ветер так и рвал палатку. Мельчайшая снежная пыль попадала даже в палатку и толстым слоем покрыла наши малицы. Лежа в малицах и пимах, мы не ощущали особенного холода, хотя «на дворе» было не менее –18 градусов. Но надо было подумать о еде. Пришлось вставать, одеваться и выходить наружу. Большого труда стоило открыть парусиновую «дверь», так как и палатка, и каяки были занесены снегом. Ни «Св. Анны», ни даже ближайших ропаков не было видно. Метель свирепствовала такая, что «свету божьего не видно» было. Нарубив пресного льда для чая и достав из каяков все нужное, мы поспешили забраться в палатку и поплотнее зашнуровать за собой «дверь». Развели огонь в нашей походной печке, сварили чай с молоком, подогрели «австралийского» мяса и, насытившись, поспешили опять забраться в свои малицы. Спали мы весь день: погода к этому располагала. Вечером мы проснулись, поговорили, опять закутались и опять завалились спать. Метель не утихала три дня. Идти было невозможно, и это время мы почти целиком провели или лежа в малицах, или закусывая, или во сне. Большинство спало по два человека рядом, засунув нижнюю часть тела в одну малицу, а другую малицу надев на голову и плечи. Хотя при таком способе спанья действительно бывает тепло даже в самое холодное время, но я не любил и редко к нему прибегал. Трудно проспать долгое время неподвижно, не повернувшись на другой бок, и при всяком подобном движении компаньоны такого «спального мешка» неминуемо толкают и беспокоят друг друга. Частенько мне приходилось слышать