Несмотря на то, что раньше, да и сейчас, Лаванда местами раздражала его, но после матча и переосмысления себя он решил дать ей еще один шанс, и девушка, будто сама понимая, что его раздражает, перестала грузить его, а он же теперь старается чаще мыться и лучше выглядеть, чтобы ее порадовать.

Вот сейчас он помылся, затем займется своей работой старосты, которую он честно исполняет теперь, а после пойдет к своей девушке и проведет с ней весь вечер. Главное, к Гермионе успеть, чтобы она не серчала на него. Хотя она в последнее время стала какой-то спокойной и даже на него особо не злится больше.

«Может, она уже успокоилась и простила меня?»

Возможно, но, может, у нее просто настроение такое.

Он уже собирался уходить, как заметил, что-то на своей кровати.

- А? – он подошел и увидел какой-то небольшой сверток. – Чертов Эванс со своим мусором.

Рон было собирался выкинуть эту фигню, как учуял странный аромат, идущий от этой вещи. Какой-то приятный и нежный, да и кажется смутно знакомым.

Открыв пакет, он увидел там…

- О, шоколадные котелки! Мои любимые! – обрадовался он. – Но откуда они тут?

Сначала он подумал про Эванса, что тот свой мусор оставил, но это же хороший шоколад, а Эванс вроде как умеет готовить, и он не стал бы разбрасываться едой. Скорее, он бы или сам съел, или отдал кому, или приготовил что-то. Ну, так обычно его мама делала, а она очень ревностно относилась к продуктам питания и старалась не выбрасывать недоеденное, если только оно уже не пропало. Вот Рон и предположил, что котелки, скорее всего, не Эвансу принадлежат, а они…

- Может, у меня появился фанат? – чуть смутился он, почесав затылок. – Хе-хе-хе, кто-то был так вдохновлен моей игрой и решил сделать мне подарок?

А вот это приятно.

Рональд не надеялся на такой успех, и потому подобная мысль приятно согревала его сердце.

Решив, что, хотя бы попробует, он взял одну конфету и съел ее.

- Вкус неплохой, - хмыкнул он. – Но шоколад, кажется, староват. Ну да ладно, очень даже…

Неожиданно странная волна удовольствия накрыла его разум и унесла сознание куда-то в далекие дали…

- Ах, Ромильда… моя любимая Ромильда… я должен найти ее…

Выронив пакет со сладостями, Рональд побрел на поиски своей любви…

***

- Отлично поработали сегодня, - сказала Генриетта своей команде. – Будем также стараться - и второй матч мы выиграем с легкостью.

- Да! – поддержала ее команда.

Народ быстро ушел в замок, а Генни решила немного задержаться, чтобы одной немного попрактиковаться.

Когда она осталась одна, то закрыла глаза и сделала вдох…

Выдох…

Воздух из ее легких выходил обжигающе горячим, но не огненным и не вредил ей самой. Когда она открыла глаза, мир для нее стал в разы четче, ярче и краски такие насыщенные, но при этом не кислотно-вырвиглазные. Слух в разы усиливался и позволял слышать щебет птиц вдали. В нос тут же ударило множество запахов, а пальцы, коснувшиеся деревянного древка метлы, ощутили все даже самые маленькие шероховатости на лакированной поверхности.

Одна мысль - и все ее чувства обострились, даровав ей невероятные ощущения.

- Вау, - ахнула она, смотря на мир по-новому. – До сих пор не могу привыкнуть...

Она уже две недели так делает, и каждый раз все как впервые. Ей порой даже не хочется возвращаться к обычному восприятию, настолько красив мир с настолько насыщенным зрением. И Озахар сказал, что это лишь незначительное улучшение, не стоящее упоминания. Настоящие драконы воспринимают мир так, что способны ощущать любое движение в метрах так двадцати вокруг. Слух, зрение, обоняние, даже осязание, несмотря на толстую чешую – все это на качественно ином уровне, не говоря уже о способности расширить зрение за пределы обыденного, воспринимая, например, магические потоки…

Если раньше ей нужно было концентрироваться, представляя Хвосторогу, то теперь стоило лишь закрыть глаза, и образ Кальзарейнада сам всплывал в сознании - и драконья магия тут же отзывалась.

Как рассказал ей Озахар, чтобы использовать Магию Драконов, нужно чтобы в душе остался «след» дракона. То есть нужно, чтобы образ монстра так сильно отпечатался в сознании, чтобы легко можно было вспомнить, что чувствовал при столкновении. У Генни таким существом была Хвосторога, но она очень слабый дракон по меркам Оза, и он решил, что ей нужен кто-то получше, однако не он сам.

Это он объяснил так:

- Я – Дракон Клыков. Когти, что острее любых других, клыки, что рвут саму душу… И без стоящей чешуи и сопротивления магии, очень быстрая смерть в бою с толковым волшебником, ибо подойти на расстояние удара он просто не даст. И тебе, в отличие от урожденных драконов, до этого самого сопротивления еще расти и расти… Если ты хочешь бросить вызов своему врагу в ближайшие годы, а не через столетие, ты должна стать чем-то большим. Воплощением магии Адептов Драконьего Пламени, Драконом Драконов… - он прервался. – Черт, на смертном языке звучит как-то глупо, тут и слов подходящих-то нет… Ладно. Короче, я тебе просто не подхожу как образ, а вот Кальзарейнад идеален в этом плане. Потому я и устроил тебе встречу с ожившим воспоминанием о его Аватаре. Чуток слишком «ожившим», но кого волнует?

И вот с тех пор те приемы, что раньше получались с большим трудом, сейчас выходили с невероятной легкостью. Дышать и выдыхать огонь стало так же просто и естественно, как спать или моргать.

А вот остальные объяснения ее наставника девушку не особо порадовали: