расхождение привлекло внимание и обострило серьезную политическую проблему внутри страны, связанную с объяснением того, что выглядело как одностороннее отступление советских войск.

Буш позвонил Горбачеву тридцать первого числа, незадолго до своего выступления, чтобы рассказать ему о предложении, кратко обсудить общую ситуацию в Европе и выразить надежду на прогресс в переговорах по стратегическим вооружениям.

Бейкер посетил Москву 7-9 февраля 1990 года и из первых уст услышал заявление Горбачева о его озабоченности по поводу воссоединения Германии и, прежде всего, по поводу воссоединенной Германии в НАТО. Признавая законную озабоченность советской безопасности и ясно давая понять намерение США не использовать ситуацию в ущерб интересам советской безопасности, Бейкер четко объяснил, почему Соединенные Штаты не считают, что СБСЕ способно служить главной основой европейской безопасности и почему воссоединенная Германия должна оставаться в системе коллективной безопасности НАТО. Он также провел полезное различие между аспектами проблемы, которые должны решаться только народом Германии, и другими аспектами, которые должны решаться четырьмя оставшимися союзными державами времен Второй мировой войны. Уже переговорив в частном порядке с британскими, французскими и западногерманскими лидерами, он подготовил почву для возможных параллельных переговоров "2+4" между Восточной и Западной Германией, США, СССР, Великобританией, Францией и Германией.

 

Канцлер Германии Гельмут Коль встретился с Горбачевым всего через день после Бейкера, и в результате их переговоров Горбачев публично признал, что "вопрос о единстве немецкого народа должен решаться самими немцами", с учетом большой заинтересованности международного сообщества в том, чтобы позитивное движение в отношениях между Востоком и Западом не пострадало и не нарушило "европейский баланс "14. На многостороннем саммите Восток-Запад в Оттаве (по предложению Буша "Открытое небо") неделю спустя, 13 февраля, было официально достигнуто соглашение о рамочной программе "2+4" для решения вопроса о воссоединении Германии.

Соглашение о рамочной программе, конечно, не решило основные вопросы, но облегчило их решение. Обе Германии быстро продвигались к объединению после того, как подавляющее большинство проголосовало за объединение в

Восточная Германия 18 марта. По мере того, как летом Германия продвигалась к экономическому и последующему политическому воссоединению, параллельно шли переговоры о внешней роли объединенной Германии.

Горбачев 9 февраля на встрече с Бейкером предложил принять либо 195 000, либо 225 000 равных сил для Соединенных Штатов и Советского Союза, но не предложенные Бушем равные уровни в 195 000 в центральном регионе с 30 000 дополнительных войск для Соединенных Штатов в остальной Европе. Бейкер согласился представить это контрпредложение в Вашингтон. Горбачеву, однако, нужно было завершить сделку. Всего четыре дня спустя, в Оттаве, Шеварднадзе объявил о согласии СССР с предложенным США сокращением численности личного состава, предоставив Соединенным Штатам дополнительные 30 000 военнослужащих за пределами центрального региона Европы.

 

На февральских встречах Бейкер и Шеварднадзе также достигли соглашения о двустороннем глубоком сокращении химического оружия, которое будет оформлено на саммите. Переговоры по сокращению стратегических вооружений, которые будут обсуждаться в ближайшее время, показали некоторый прогресс, но без прорыва. Попытка найти новую формулу урегулирования продолжающейся гражданской войны в Афганистане провалилась.

28 февраля Буш снова позвонил Горбачеву и дал понять, что и он, и канцлер Коль (который только что посетил Вашингтон) считают, что воссоединенная Германия должна остаться в НАТО. Горбачев снова выразил свою озабоченность таким исходом. Они также обсудили ситуацию в Никарагуа, где правительство сандинистов только что провело свободные выборы и проиграло их, и Буш выразил свою признательность за публичное обещание Горбачева оказать поддержку вновь избранному никарагуанскому правительству16.

Развитие экономических отношений между Соединенными Штатами и Советским Союзом, тем временем, двигалось по двум разным путям. Двусторонние переговоры высокопоставленных экспертов двух стран о нормализации торговых отношений начались 12 февраля и к концу мая достигли соглашения на техническом уровне. Однако возникли политические вопросы, которые не позволили достичь соглашения на саммите.

Параллельно с этим, встречи, проведенные Западным координационным комитетом по многостороннему экспортному контролю (COCOM), состоявшимся в феврале и июне, привели к ослаблению контроля над рядом технологий. Это ограниченное ослабление было отчасти результатом внутренней переоценки США в свете меняющейся картины в Восточной Европе и Советском Союзе, а отчасти - результатом жалоб и давления со стороны западноевропейских стран.

На третьем направлении Соединенные Штаты были менее сговорчивы. Когда создавался новый Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) для оказания помощи странам Восточной Европы, Соединенные Штаты (в марте) наложили вето на кредитование ЕБРР Советского Союза, за что выступало большинство стран Западной Европы. А в июне Буш отклонил предложение канцлера Гельмута Коля присоединиться к оказанию экономической помощи Советскому Союзу, заявив, что Соединенные Штаты не будут возражать, если другие страны захотят оказать такую помощь, но сами не будут этого делать до тех пор, пока не будут "проведены экономические реформы".

 

 

Бейкер и Шеварднадзе встретились в Вашингтоне 4-6 апреля, чтобы приступить к формированию повестки дня саммита. Наиболее конкретным результатом встречи стало

публичное объявление о том, что саммит запланирован на 30 мая - 3 июня в Вашингтоне. Это было более раннее время, чем было предсказано на Мальте и откликнулся на просьбу Горбачева о том, чтобы она предшествовала запланированному им съезду Коммунистической партии. Обсуждение сокращения стратегических вооружений не было обнадеживающим, так что перспектива достижения соглашения к моменту саммита казалась туманной. Назначение даты саммита было важным, поскольку означало новое обязательство президента Буша встретиться с Горбачевым, несмотря на новые опасения, возникшие в Соединенных Штатах в связи с напряженностью в Советском Союзе по поводу стремления Литвы к независимости.

На заключительную подготовительную встречу к предстоящему саммиту в Вашингтоне Бейкер отправился в Москву для переговоров 16-19 мая. И снова дискуссии о сокращении стратегических вооружений (которые будут обсуждаться) оказались разочаровывающими. Было подтверждено несколько полезных, но второстепенных соглашений для саммита. Но не было сделано ни одного серьезного шага вперед ни в двусторонних переговорах, ни по одному главному остающемуся вопросу: условиям воссоединения Германии. Бейкер безуспешно пытался привести несколько аргументов в поддержку американской позиции, согласно которой воссоединенная Германия должна остаться в НАТО, утверждая, что это послужит стабильности и советским, а также западным интересам безопасности.

Обе стороны продолжали работать над устранением разногласий, чтобы достичь соглашения по договору о стратегических вооружениях и успешно провести саммит. На

В то же время у каждого из них были и другие важные интересы, которые не всегда совпадали. Если рост напряженности в балтийских республиках создавал внутриполитическую проблему для президента Буша, то для Горбачева он создавал гораздо более серьезную политическую проблему

и советским руководством. Так, утвержденные Политбюро инструкции для встречи Шеварднадзе с президентом Бушем в Вашингтоне в апреле призывали