Шрифт:
Закладка:
— Но разве она не сообщает вам о своих планах, или вас просто ставят перед фактом? — Поинтересовался незнакомец.
— Знаете, что? Марина не интересовалась моим мнением и не уведомляла о том, что планирует спасти моего сына. А просто взяла и спасла. И ещё очень много чего просто взяла и сделала. А сейчас, вы очень аккуратно, исподволь, пытаетесь у меня вызнать хоть что-то о ней. Почему бы вам не дождаться утра и не обратиться к самой Марине с просьбой о разговоре?
— Вы очень проницательны и тактичны. Теперь я понимаю, почему вы так заинтересовали Кайра, и почему ваши мужья…
— Вот давайте, вы сейчас остановитесь? Вы вообще сейчас лезете в то, что вас точно не касается. — Перебила нага Каяна.
— А вот тут вы ошибаетесь. Не мне вам рассказывать, какая ситуация сейчас в нагаате, который вы покинули. Тем более, что ваш сын, не смотря на юный возраст, уже достаточно известен, как сильный маг, владеющий, редкой для нагов, силой огня. А сейчас у нас каждый одарённый на счету. Но дело не только в этом. Если честно, я понимаю, что у моего народа сейчас беда. Страшная, смертоносная. Но я никак не представляю, каким образом хотя бы начать ее решать. У меня вообще в последнее время, такое странное ощущение, что я уснул, а мне за это время королевство поменяли. Предгорья нагаата, где традиционно большее влияние принадлежало совету старейшин, это просто сквозная рана. Как ее залатать? Я понимаю, что вам это все не интересно, да и не нужно. Но мне кажется, что от количества мыслей, у меня скоро голова закипит. Я поэтому и выполз в сад, остыть и подумать. А увидел вас и не удержался. Решил пообщаться.
— Это я понимаю, сама уснуть не смогла.
— Думаете о мужьях? — К моему удивлению, Каяна, молча, кивнула, отвечая на вопрос. — Боитесь?
— Кто бы на моем месте, не боялся?
— Но они же изменились? Они же больше не посмеют обидеть или причинить вред. Неужели нет ничего, что стоило бы того, чтобы дать хоть один шанс?
— Изменились. И сильно изменились, и я боюсь замечать эти изменения. Слишком они… Разрушительные для моего решения, держаться от бывших мужей подальше. Но эти изменения, ни на крупицу не уменьшают всего того, что я пережила по их вине. И возможно, они больше не посмеют. А возможно, через некоторое время, им захочется вновь испытать те эмоции и ощущения, что они распробовали тогда. И что будет, кто от этого застрахует? И да, у меня в душе и в сердце много чего, что просит и уговаривает хотя бы попытаться. Но ещё больше у меня в памяти. Того, что и слышать не хочет ни про какие шансы и попытки. — Каяна говорила, но смотрела, как будто в никуда.
Иначе бы заметила то, что уже видела и я, и её собеседник. На тропинку, ведущую к скамейке, выполз Саргус, старший муж Каяны. Он, уже было, решительно направился к жене, но замер, услышав последние слова. Но ненадолго.
Очень быстро наг оказался рядом с женой. Думала, подхватит на руки, но нет. Сар практически распластался по земле, опускаясь так, что бы его лицо оказалось на одном уровне с Каяной. Обеими руками обхватил ее ноги и уткнулся лицом в ее колени.
Незнакомец, который, как я поняла из разговора, и был тем самым повелителем нагов, аккуратно стек со скамьи и, пожелав доброй ночи, уполз в сторону дома для приезжающих в храм. Но ему никто не ответил. Я вообще не уверена, что его уход кто-то заметил.
— Я уже знаю с десяток ритуалов — донёсся до меня, охрипший голос нага. Так бывает, когда хочется плакать, а не получается, не можешь. И голос хрипнет. Но разве может такое быть с ним? Наг, мужчина, воин. Я видела, как он расправлялся с бандитами во время спасения Мии. — От простого ментального контроля до полного подчинения. Я устал, Каяна. Я ничего не хочу, мне ничего не надо. Только рядом будь. Я на все готов. Мы же в храме практически. Хочешь, любую клятву дам. Мы виноваты. Я виноват. Хочешь, потребуй наказания, искупления, равноценного пережитому. Я готов жить под подчинением, но лишь бы с тобой. Любой ритуал добровольно пройду, даже "куклу"!
— Ты с ума сошел! — Воскликнула Каяна, сжав его лицо в ладонях. — Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Это заклятье, а не ритуал, и уже после первого применения, последствия необратимы. Его же только для преступников разрабатывали. Для магов, перешедших черту. Хоть и пишут, что "кукла" имеет временное ограничение, это неправда. Даже после снятия, человек не сможет быть прежним. Да он жить полноценно не сможет.
— Откуда ты знаешь? Я еле нашел информацию о нём. Тебе… Тебе что, угрожали этим? Кто?
— Я видела, как это заклинание разрабатывалось. Видела испытания. Видела тех, на ком его применяли, после прекращения воздействия.
— Откуда…
— Это заклинание — личная разработка моего отца. Кайла Леройда, верховного мага и высокого лорда.
— Твой отец Кайл Огненный? — Саргус был ошарашен и растерян.
— Ну, а от кого, по-твоему, Рису досталась такая сила огня в наследство? — Как-то устало ответила Каяна. — Во мне сила не проснулась. А вот в сыне…
А у меня крутилась только одна мысль. Рису тринадцать лет. Они что, за все это время не поинтересовались полным именем жены? Да и папаша хорош, неужели не переживает где его дочь и что с ней? Что тут можно сказать? Только: "Твою же мать"!
Саргус с недоверием смотрел на Каяну. А потом начал мотать головой, словно стряхивал что-то.
— Подожди! То есть, ты, по происхождению, аристократка? Но ты же пришла сама, без сопровождения. Все это время сама вела дом, убиралась, готовила, мыла посуду и нянчилась с Рисом, пока он был маленький. — Наг чуть ли не пальцы подгибал, перечисляя все несоответствия поведения Каяны с поведением аристократок. — Да мы за все время ни одного письма не получили с предупреждением. Каяна, я помню, как ты вошла в храм. Помню, как брат спросил твое имя. Ты назвала только личное, без родового, как простолюдинка. Почему?
— То есть, что Марина пришла сама, готовила и в дороге, и в норе, а имя свое вообще в храме не назвала, никого не удивляет? — Усмехнулась Каяна. — Почему не назвала род отца? Он отрекся от меня, когда стало понятно, что сила, скорее всего, не проснётся. Отец женился по обязанности, ради продолжения рода, мама умерла в родах. А я росла на попечение слуг, отец был вечно занят. Мне уделял внимание изредка, когда подходил срок очередной проверки пробуждения дара. И с каждым разом, получая отрицательный результат, все больше и больше был недоволен. Когда мне было десять, одна из его любовниц родила ему сына. Мальчик искрил с рождения, как и Рис. С того дня, я для отца перестала существовать. Он сказал тогда, что мое рождение не стоило его усилий, и он, словно забыл о моем существовании. А мне так хотелось быть нужной, чтобы меня любили. Я помогала слугам, почти все время проводила на кухне, там и научилась готовить. Стирка, уход за садом и даже за лошадьми… Я не считала это чем-то недостойным или унизительным. Наш повар ликовал, когда я впервые сама смогла от начала и до конца приготовить ужин. Он радовался за меня и без конца хвалил. Управляющий показывал мне учётные книги по поместью отца, объяснял и учил, позже я частенько его подменяла. Отец, получая отчёты, даже не замечал разницы. А моя старенькая няня, жена нашего садовника, всё время говорила, что повезет тому, кто возьмёт меня в жёны, и что в моем доме будут жить счастье и любовь. Я и выросла в ожидании этого момента, когда я выйду замуж. Мечтала глупая, что буду заботиться о муже, доме. А когда появится малыш, он будет самым долгожданным и любимым.
