Альма-Азрак полумесяцем раскинулся на берегу огромной бухты: с севера сверкали под луной волны океана, а вдалеке на юге возвышались величественные дюны. Почти все дома здесь — и маленькие, и большие, были выкрашены насыщенным синим цветом. Говорят, именно поэтому столице дали такое название… или всё было наоборот? Из дворца, в котором разместился капитан со свитой и старшими офицерами, хорошо просматривались купола храмов, тонкие силуэты тянущихся к небу минаретов, древний форт на берегу, мачты бесчисленных кораблей в гавани. Казалось, будто порт зарос лесом — настолько много их было.

И разумеется, воистину поражающий своим величием дворец халифа. Огромное здание в форме куба, даже выше храмов — оно просто подавляло человека масштабами. К тому же дворец был сложен из диковинного чёрного камня. Днём причудливые узоры и надписи мураддинской вязью, выведенные на матовой чёрной поверхности золотом, ярко сияли — словно светились изнутри. Сейчас же их не было видно. Своей чернотой дворец немного пугал, тем впечатляя ещё сильнее.

Город был огромен. Больше любого, который Ирма когда-либо видела. Наверное, даже больше любого, какой она могла себе представить. Как хорошо, что до Альма-Азрака не дошла война! Меньше всего хотелось бы увидеть его в огне и дыму, залитым кровью. Даже разграбленный Фадл женщине было самую чуточку жаль, а столица — ещё красивее и величественнее.

Ирма поставила хрустальный бокал на перила из полированного мрамора. Ночной ветер приятно трепал распущенные волосы, задувал в глубокий вырез халата. Совсем не жарко, но и вовсе не холодно — как бывает по ночам южнее, в пустыне.

— Всё спокойно! — перекрикивались на мураддинском стражники.

Действительно, всё было спокойно. Полная луна, мягкий ветерок, запах фруктовых деревьев и сказочно красивый город перед глазами. И вино было вкусным, и шёлк приятно прилегал к коже. После изнурительной военной кампании, продлившейся больше года, всё это по-настоящему ублажало. Даже в Фадле не ощущалось подобного: то была лишь трехдневная передышка, да с запахом гари и крови. Совсем иное дело теперь.

Ирма глядела на север, на чуть рябящий океан. С ума сойти, ведь…

Мать Ирмы за всю свою жизнь покидала родную деревню раза три или четыре — да и то ездила лишь до соседней. Отец пару раз в год бывал на ярмарках в ближайшем лимландском городке. Оба никогда не видели ничего, кроме окрестностей родного дома — живописных травянистых низин, мелких речушек и невысоких холмов. Оба не умели читать и едва ли что-то знали о землях за пределами крохотного Лимланда. Даже никогда не видали холодного океана, омывающего запад Ульмиса, по берегу которого тянулось родное королевство.

То же самое определённо было уготовано Ирме, когда её в семнадцать лет выдали замуж за Михела, зажиточного фермера. Она ведь считалась завидной по местным меркам невестой: большинство лимландок были совсем уж плоскими с обеих сторон. Ирме в этом плане от природы досталось пусть немногое, но хоть что-то.

Они спокойно прожили вместе несколько лет, а потом всё повернулось по-другому. Сейчас Ирма даже не могла толком вспомнить лицо Михела. Да и родителей помнила едва-едва, если честно.

Зато она повидала целый огромный мир. Пасторальные поля герцогств и графств Норштата (пусть к тому времени и напитанные кровью больше, чем дождями), густые леса у подножия гор Ург на востоке. Очаровательные городишки на границе Балеарии и могучие замки на границе Стирлинга. Пышные виноградники Тремоны, лазурное южное побережье, заснеженные перевалы, древние руины бывшей столицы Старой Империи.

А потом были Аззинийские острова, населённые чернокожими людьми, сухие шерские пустыни и душные джунгли Муанга. Сожжённые Рачтонг и Фадл тоже оставили яркие воспоминания.

И теперь Ирма пила вино, глядя в сторону родины с другого края света. В юности она и вообразить не смогла бы подобного. Это действительно была сказка: пусть не из таких, какие станешь рассказывать детям.

«Со временем все воспоминания становятся хорошими» — так говорила мать, и теперь Ирма точно знала, что это чистая правда. Она нечасто вспоминала реки крови, осиротевших детей, страдания раненых, братские могилы, разорённые поселения, голод в осаждённых городах и ярость тех, кто брал эти города штурмом. Те моменты, когда ей было страшно. И когда хотелось не проснуться на следующий день. Гораздо чаще память предлагала что-то яркое, тёплое, светлое.

Стоило ли оно того?

Об этом лучше не думать.

А вот о чём подумать стоило — так это о вине, потому что половины бокала не хватило. Нужно пойти к бочкам, наполнить кувшин заново. Уснуть сейчас в любом случае не грозило, так что…

Осторожно ступая босыми ногами по мрамору, чтобы не потревожить Шеймуса, Ирма вышла в гостиную.

На софе в углу восседал Айко, из-за чёрной кожи почти не заметный в темноте. Его широченная грудь мерно поднималась и опускалась, голова была запрокинута, мясистые ладони лежали на толстом гранёном древке двуручного топора — Ирма за такое толком и не ухватилась бы. Айко редко видели не рядом с Шеймусом, и в сравнении с Ржавым Капитаном он казался вполне обыкновенным солдатом. Но сейчас, когда Шеймуса рядом не было — становилось очевидно, насколько аззиниец на самом деле огромен.

— Не сплю. — пробурчал Айко.

Кто бы сомневался?

Можно было отправить за вином его, но Ирме всегда было неловко командовать. Она обулась и вышла из покоев.

В широком коридоре прислонился к стене Идвиг Дровосек, закутавшийся в «ржавый» плащ, будто замёрз тёплой ночью. Его густая борода странно пошевелилась — видимо, это была улыбка.

— Не спится, Ирма?

— Вроде того. Я за вином.

— Как капитан? Я слышал…

— Всё нормально, не волнуйся.

Ирму очень смущало то, как Идвиг на неё смотрел. Давно уже поглядывал. Она, конечно, убеждала сама себя: мол, они ведь земляки — вот и весь секрет! Но на самом деле женщина прекрасно понимала, что суть в ином. Наверняка понимали и другие. Шеймус по этому поводу вида не подавал, но ситуация Ирме всё равно не нравилась. За десять лет у капитана не случилось повода показать, ревнив ли он — однако никакой человек в здравом уме не захотел бы это проверить.

Шеймус очень редко выходил из себя, но все в отряде знали, как это бывает. Ничего хорошего. Один Рачтонг вспомнить… это было жутко и отвратительно. Даже по меркам войны.

— Давай схожу с тобой? Вальфри сменять меня через час, могу сейчас разбудить. Он мне в карты должен.

— Пусть Вальфри поспит. Что со мной случится? Это же дворец, я