Но она рыдала так горько, так отчаянно. Кричала, заткнув рот ладонью. Скулила, выла раненым зверем и билась лбом о пол. Столько боли и чудовищной безнадежности было в ее скорбном плаче, что Хайме не выдержал.

— Что-то сломала? Болит? — прохрипел он, с трудом подползая к ней. — Страшно? — тронул ее руку, пытаясь утешить.

— Нет! — закричала она, отпихивая его ногой. — Я не вижу! — заорала и снова зашлась горьким плачем.

— Тут темно, — кашлянул кот. Морщась от боли, прищелкнул пальцами, и его руку окутало лиловое пламя. Оно озарило собой крохотную комнатушку, подсобку, заваленную старым хламом. — Так лучше?

— Лучше?! — взревела Ева, ногтями вцепившись в собственное лицо. Провела ими, расцарапывая кожу до крови. Закричала, хлюпая сломанным носом. — Ничего не изменилось!

Кот непонимающе поднял на нее глаза. И обомлел. Перед ним сидела паучиха, нос, губы, подбородок — все в алой крови вперемешку с соплями и слюной. Черные бездонные глаза были подернуты лиловой пеленой. Все восемь. Слепая, совсем слепая.

И до того было больно смотреть на нее, что кот едва сдержал горький вздох. Бедная, бедная Ева. Ее чудовищное горе придало ему сил, он привстал и обнял ее, силой прижимая к себе. Она, рыдая от ужаса, вздрогнула, когда он ее коснулся, но вжалась в него, прильнула к груди.

— Держись, — только и смог он прошептать. Не знал, представить не мог, как ее утешить. Только гладил по мокрым волосам, целуя в макушку и покачивая в объятьях. Сохранил живой, как обещал, но разве это жизнь?

— Я теперь не смогу увидеть будущее, — всхлипнула она, обхватывая его за шею.

И кот даже не нашелся, что ответить. Но она вдруг встрепенулась, вырываясь из объятий. Вытерла рукавом хлюпающий нос, на ощупь расстегнула куртку и спрятала осколок. Несколько раз убедилась, что он не выскользнет. Застегнулась, сглотнула, пытаясь успокоиться. Соединила пальцы и растянула между ними паутинные нити. Кот присел рядом, переводя дух. Стоило накопить немного сил и выйти из душной коморки. Лишь бы никого не встретить. Лишь бы не пришлось сражаться.

Ева медленно выплетала узор на дрожащем полотне. Закусила губу, не переставая проговаривать шепотом схему — лево на семь часов, право — на пять. Плела, чувствуя паутину лишь пальцами. Терпеливо вырисовывала знакомый узор, пока паутина не задрожала, пульсируя. Оставалось только спросить, только подумать. И Ева попросила показать ей все, что происходило с ней. Знала, что это невозможно, паутина не показывает провидице ее саму, но искренне умоляла хоть на один день снять этот жестокий запрет. Кивнув, подняла паутину к белесым глазам и обхватила повязкой, заплела на затылке. Серебряные нити впитывались в кожу, срастались, соединялись, становясь одним целым. Ева мотнула головой, словно проверяя, крепко ли держится паутина.

— Я буду спрашивать, а ты отвечай. Только честно, — дрожащим голосом попросила она.

— Хорошо, — кот кивнул, настороженно глядя паучонку в глаза.

— Ты сейчас стоишь, держишься за ребра и тянешь ко мне руку, предлагая встать?

— Нет, — он честно мотнул головой. Пожевал губами. — Но я собирался так сделать.

— А потом мы выйдем в пустой коридор, — пыталась она подобрать слова увиденным картинам. — И пойдем за кошкой и Люцией.

— Да, — прохрипел он, с трудом поднимаясь на ноги. Кашлянул, прижав ладонь к ребрам, подал вторую Еве. — А теперь я даю тебе руку. Пойдем?

Но она поднялась сама — помнила, каким все было. И даже смогла со второго раза взять его за руку, будто видела ее по-настоящему.

— Пойдем, — покорно кивнула, обнимая его за локоть. Ей с трудом давалось ощущение собственного тела. Как править им, когда видишь на несколько минут вперед, а идти надо сейчас? И она доверилась коту, благодарно погладив его по старой морщинистой ладони.

* * *

Хоорс бежал по парадной лестнице, сбивая ноги. Ему всюду мерещился Самсавеил, казалось, что это шлейф его крыльев громыхает цепями позади. Он все время оборачивался, но шестикрылого хозяина райского сада там не было.

Он снова услышал крылья, обернулся, и врезался в Лиона. Отпрянул, едва не осев на пол.

— А я знал, что здесь что-то не так, — Лион сложил руки на груди и презрительно изогнул бровь, смерив Хоорса яростным взглядом.

— Ты не понимаешь! — в ужасе просипел советник, пытаясь его обойти. Но куда бы он ни кинулся, ястреб уже был там, преграждая ему дорогу.

— Чего это я не понимаю? Ты предатель и лжец. Какие-то еще новости? — надменно хмыкнул он, склонив голову на бок.

— Я помог императрице!

— Ага, этой соплячке, которой ты вешал на уши сладкое вранье? — фыркнул он, шагнув на Хоорса. Тот попятился.

— Она теперь владеет телом Люциферы! — огрызнулся советник, вжав кулаки. — Она — совершенство!

Он кинулся на Лиона, но тот отодвинул его на расстояние руки, пользуясь разницей в росте.

— То-то ты бежишь со всех ног, — усмехнулся, сжав плечо советника.

— Там Самсавеил! — закричал он, вздрогнув от накатившего ужаса. — Он всех нас убьет. Или Бель убьет его! — Хоорс оттолкнул его руку и попытался снова пройти мимо, но Лион грубо осадил его на пол.

— Стало быть, теперь Люция владеет телом Изабель, — задумчиво произнес он и глубоко вздохнул. — Что ж тем лучше.

— А! Я понял! Тебе нужно тело императрицы! Что, завидно стало, да?! — усмехнулся Хоорс, поднимаясь. — Тоже хотел?!

Но усмешка мгновенно сошла с его лица, превратившись в разбитые зубы и выбитую челюсть. Он только что-то промямлил, упав. Выплюнул несколько зубов и с ужасом поднял глаза на генерала. Лион шагнул на него. Хоорс утер губы и не нашел ничего лучше, кроме как попытаться проползти мимо Лиона. Понял что трусит и попытался взять себя в руки.

— Вот так убьешь меня? — фыркнул он, отплевываясь кровью. — Клинок меж ребер и все? — с усмешкой кивнул на генеральский меч. — Ага, честный бой, мой генерал! — презрительно прошипел, вставая.

— Конечно, честный. Меч марать стыдно! — Лион не дал ему подняться, с ноги ударив в лицо. Тут же пяткой добавил по макушке, с толикой восхищения признавая, что методы ведения боя у Люции были даже приятные. Фыркнул, носком ботинка переворачивая Хоорса на живот.

Стоило генералу только ухватиться за предплечья крыльев, как Хоорс понял, что с ним собираются делать. Попытался сбросить Лиона, но получил только увесистый и раздраженный пинок под ребра.

— Всегда мечтал так сделать! — торжествующе рыкнул генерал, наклоняясь и перехватывая крылья поближе к лопаткам. — Я ненавижу тебя и твою поганую лживую морду, — процедил он сквозь зубы, проворачивая кости. Раздался треск. Коридор окатило диким криком, наполненным