и удалился в спальню. К нему сразу же прошел лейб-медик Гриве с успокоительным питьем. Два камер-лакея заняли пост у наружной двери опочивальни. После этого, примерно до полуночи, государь, спустившись по лестнице в первый этаж, находился у княгини А.П. Гагариной, своей официальной фаворитки, затем вернулся и лег в постель. Последний факт подтверждается и тем, что заговорщики застали Павла в нижнем белье. Главный караул – во дворце и снаружи, заняли гвардейцы Семеновского полка, самый верный Александру Павловичу 3-й батальон. Именно с очередностью дежурства в замке этих подразделений связан был перенос дня переворота на сутки (Эйдельман Н.Я., 1982).

Заговорщики в это время, закончив последнее совещание, приближались к Михайловскому замку, разделившись на два отряда, в каждом по 40–50 человек. Первая группа была под предводительством Л.Л. Бенигсена и Зубовых, вторая – под начальством П.А. Палена. Один из подъемных мостов был опущен часовыми по указанию плац-адъютанта замка А.В. Аргамакова. Войдя в здание через малые Рождественские ворота, расположенные налево от дворцовой церкви, если смотреть со стороны нынешней Садовой улицы, заговорщики поднялись по каменной винтовой лестнице (она сохранилась и ныне) в бельэтаж и оказались в коридоре у передней рядом со спальней императора (Коцебу А.Ф., 1877). Часовой Семеновского полка, стоявший внизу у лестницы, никакого сопротивления не оказал. Непосредственно под окнами спальни императора расположился батальон гвардии генерала П.А. Талызина. Передвижение войск вспугнуло многочисленных ворон, обитавших в парке, которые, каркая, тучей взмыли над замком. Однако успевший заснуть император не услышал их шума. Может быть, этому способствовало «кстати» выпитое успокоительное питье?

Примерная схема спальни (иногда именовавшейся кабинетом) Павла и прилегающих помещений дана на приводимом рисунке. Основой для нее послужили чертежи и описания, имеющиеся в мемуарах Н.А. Саблукова (1869). Мы посчитали целесообразным привести эту схему для более наглядного иллюстрирования описываемых далее событий. Следует заметить, что частные детали планировки комнат, приведенные Н.А. Саблуковым, несколько отличаются от чертежей В. Бренна и К. Росси, выполненных в 1797 г. (Шуйский В.К., 1986). Спальня (I) императора представляла собой обширное высокое помещение, расположенное в бельэтаже. Она имела два окна (ныне это – второе и третье по счету окна от угла здания, обращенного к Летнему саду и Садовой улице). Вход в спальню располагался в передней (II) и представлял собою тамбур с наружной (a) и внутренней (b) дверями. Слева от первой из них располагался чулан (IV) камердинера, справа – дверь, ведущая на лестницу, сообщавшую покои императора с комнатами А.П. Гагариной, расположенными на первом этаже. В спальне была еще одна дверь (c), ведущая в прихожую опочивальни (III) императрицы. Она к моменту описываемых событий была, по распоряжению царя, заколочена и задрапирована портьерой. По другим сведениям, дверь была просто закрыта на ключ со стороны спальни Павла. Из прихожей императрицы в первый этаж вела еще одна лестница.

Из предметов обстановки историки и современники упоминают походную железную кровать (1) с висевшим над ней шарфом, шпагой и тростью Павла, камин (2), закрытый экраном (3), письменный стол (4), ширмы (5), шкаф (6) для хранения знамен гвардейских полков, небольшую голландскую печь. В опочивальне находились также многочисленные картины, среди них – портрет короля Фридриха II, а также его гипсовая статуя.

Что касается передней (другое название – библиотека) перед спальней императора, то она имела также два входа: d – ведущий во внутренние покои замка, и выходящий в коридор и на лестницу, по которой поднялись заговорщики от Рождественских ворот. В коридоре (V), перед входом в переднюю, на посту находился рядовой 3-го гренадерского батальона Агапеев. При попытке оказать сопротивление граф Н.А. Зубов ударил его по голове саблей, и часовой упал. М.И. Муравьев-Апостол (1922) вспоминал об этом эпизоде и беседе в 1813 году со служившим в его полку Агапеевым, показавшим ему рубец на голове.

В первом часу ночи 12 марта адъютант А.В. Аргамаков, в обязанности которого входило экстренное оповещение императора о всех чрезвычайных событиях, вбежал в переднюю с криком: «Пожар!» Два камер-лакея, стоявшие у двери «a», попытались защитить свой пост, при этом один из них, Ропшинский, увидев ворвавшихся с оружием заговорщиков, бежал через дверь «d», другой, Кириллов, оказавший сопротивление, был ранен. По одним источникам, князь В.М. Яшвиль ударил его саблей по голове, по другим – удар был нанесен тростью. Дверь «b» оказалась запертой изнутри и была взломана. Держа оружие наголо, заговорщики ворвались в комнату. По другой версии, оба камер-лакея находились в тамбуре между дверями «a» и «b», открыв первую из них по настоянию А.В. Аргамакова.

Спальня оказалась пустой. Услышав шум, поднятый лакеями, Павел спрятался за ширмами (по другим данным – за экраном камина или шторами окна). Что помешало ему спастись бегством по лестнице, ведущей в покои Гагариной? Видимо, растерянность, связанная с внезапностью вторжения. Заговорщики, не найдя царя в спальне, подумали, что он успел скрыться. Однако граф Пален, ощупав постель императора, воскликнул: «Гнездо еще теплое, птица не может быть далеко» (Лаврин А.П., 1993). «Честь» обнаружения спрятавшегося за ширмами (шторами) Павла принадлежит Л.Л. Бенигсену. Император был в белом полотняном камзоле и кальсонах (Саблуков Н.А., 1869).

Участники переворота потребовали подписать заготовленный ими манифест об отречении от престола в пользу Александра Павловича, мотивируя это неспособностью царя править страной, его деспотизмом. В описании последовавшей бурной сцены исторические источники расходятся. Большая часть их отводит главную роль в трагической развязке спору Павла и обер-шталмейстера графа Н.А. Зубова. Последний, человек громадного роста и необыкновенной силы, будучи пьян, ударил императора по руке. При этом оскорблении Павел резко оттолкнул Зубова. Граф, державший в правой руке золотую табакерку, с размаха нанес ею удар в левую височную область государя, после чего тот упал на пол. Лежащего императора били ногами, топтали…

Финальным орудием травмы явился гвардейский шарф, использованный для удавления царя. Я.Ф. Скарятин (по другим данным – В.М. Яшвиль), набросив петлю из шарфа на шею Павла, стал его душить. Не исключено, что петлю они могли затягивать и совместно. М.А. Фонвизин (1996) указывал, что шарф принадлежал Скарятину, другие авторы – Бенигсену, третьи – самому императору. «Накинули ему на шею шарф и начали душить… Павел, обороняясь, тотчас засунул руку между шеей и шарфом; он держал ее так крепко, что нельзя было ее оторвать. Тогда какой-то изверг схватил его за самые чувствительные части тела и стиснул их. Боль заставила его отвести туда руку и шарф был затянут» (Коцебу А.Ф., 1877). Последними словами его были: «Пощадите! Воздуху! Воздуху!». Убийцы продолжали волочить за шарф бездыханное тело царя… (Чарторыйский А., 1906).

По мнению ряда