«Этот рассказ об Ольгерде, так же как и рассказ об извещении великого князя, свидетельствует о позднем происхождении рассматриваемого варианта Основной редакции Сказания. Предположение о том, что вся эта переработка рассказа об Ольгерде и Ольгердовичах — явление более позднее, подтверждается текстологическими наблюдениями. Часть рассказа об Ольгерде и Ольгердовичах, повествующая о переговорах детей Ольгерда и о их приезде к Дмитрию, в рассматриваемом варианте окончивается такими словами: «(Ольгердовичи) приспеша ж на Дон борзо, наехаша великого князя Дмитрия Ивановича». После этой фразы идет приведенное нами окончание рассказа об Ольгерде.

Затем мы читаем следующее: «И князь великий глаголаше брату своему, князю Владимеру: «Видиши ли, брате, дети отца остависта, а к нам приидоша!»

Угониша великого князя об сю страну Дону, на месте, на Черном на Березаи. И поклонишься литовские князи великому князю московскому…»

Прежде всего мы видим, что рассказ об Ольгердовичах в рассматриваемом варианте оказывается как бы разорванным вставкой об Ольгерде, что уже само по себе указывает на ее более поздний характер. Но кроме того, из-за этой вставки дважды говорится о приходе Ольгердовичей на Дон к московскому князю: сначала перед вставкой об Ольгерде и затем после нее. Такая неорганизованность и логическая шероховатость текста могла произойти лишь в случае введения в основной текст новых эпизодов, построенных на поэтическом развитии тех или иных эпизодов основного текста.

То же самое мы можем сказать и о рассказе про переправу через Дон в данном варианте Основной редакции: «Князь же великий нача думати з братом своим со князем Володимером Андреевичем и с литовскими новонареченною братиею и с воеводами, глаголаше: «Братия моя милая — князи и бояре — думайте: зде ли: паки пребудем или за Дон перевеземся?» И рекоша ему бояре московские: «Предадим живот свои смерти на сей стране Дону!» И кликнуша Ольгердовичи от горести сердца своего: «Не слушай, княже великий, крамолников московских, поедь за Дон реку — аще ша страх не дерзнеши желания не получиши, ни славного имени вовеки!» Сами ж оба брата удариша по конем своим и побредоша за Дон реку и вся сила их за ними, глаголюще великому князю Дмитрию Ивановичю: «Хоще ли, княже, крепкаго сего войска — повели возитися за Дон реку: аще на страх не дерзнеши желания не получити, ни славного имени вовеки! То ни един не помышляет въспят от великия силы царя Мамая…».

Собственно, перед нами два окончания в рассказе о переправе через Дон: первое характерно только для этого варианта, второе — окончание рассказа о переправе через Дон основного текста. Казалось бы, после рассказа о споре — переезжать Дон или не переезжать и слов Ольгердовичей — «поедь за Дон реку» должна была бы идти фраза о том, что великий князь приказал всем переправляться через Дон, однако, мы видим, что Ольгердовичи снова обращаются к великому князю с призывом переправиться через реку. Это является подтверждением позднего соединения различных, текстов. Лишним подтверждением того, что усложненный рассказ о переправе через Дон является поздней переделкой этого, эпизода который в первоначальном виде предстает в чтении остальных, вариантов Основной редакции, служит такая деталь: автор этой переработки дважды рядом повторяет одно и то же предложение: «аще на страх не дерзнеши желания не получиши, ни славнаго имени вовеки!».

Чрезвычайный интерес в этом варианте Основной редакции представляет перечисление людей, видевших великого князя во время боя. Князь Владимир Андреевич опрашивает воинов — не видел ли кто-нибудь из них Дмитрия? Это место здесь читается так: «…реша ему первый самовидец Юрка сапожник… вторый самовидец Васюк Сухоборец… третий же рече Сенька Быков… четвертый же рече Гридя Хрулец…» и уж после них, как обычно, — Стефан Новосильцев (здесь Степан Новоселцов). Академик М. Н. Тихомиров пишет по поводу этого места Забелинского варианта: «Перед нами имена безвестных героев Куликовской битвы, а в их числе ремесленник— сапожник. Нельзя лучше представить себе всенародность ополчения, бившегося с татарами на Куликовом поле, чем назвав эти имена».[759]

Конец рассматриваемого варианта Основной редакции такой же, как и в группе «У».

Мы видим, что большинство эпизодов, включенных в этот вариант Основной редакции Сказания, — явление позднее. Характер их наводит на мысль, что они имеют в своей основе какие-то устные предания, которые, (в свою очередь, были созданы на материале реальных исторических фактов. К числу таких устных преданий может относиться и перечисление «самовидцев» великого князя… Но также можно предполагать, что в данном случае нашло отражение чтение первоначального, авторского текста произведения.

Несмотря на то, что текстологические наблюдения над рядом эпизодов данного варианта свидетельствуют о их позднем происхождении, мы имеем все основания утверждать, что в этом варианте отразились и такие особенности первоначального текста, которые в остальных вариантах Основной редакции дошли до нас в более позднем прочтении. Наиболее красноречиво свидетельствует об этом архаическое чтение имен гостей-сурожан именно в этом варианте Основной редакции.

Несомненную ценность рассматриваемого списка Основной редакции Сказания представляет его демократический характер. Это проявилось в перечислении имен «самовидцев» великого князя московского — людей из народа, в отношении автора к московским боярам, когда он рассказывает о переправе через Дон, во введении им в Сказание ряда эпических мотивов — пир у великого князя, рассказ об Андрее Попове сыне Семенове, отдельные фразы и сравнения.

3

Мы не будем останавливаться на характеристике тех признаков Распространенной редакции Сказания о Мамаевом побоище, которые отличают ее от Основной, — об этом было кратко сказано раньше.

В основную группу Распространенной редакции Сказания входят следующие списки: БИЛ: собр. Тихонравова, № 230, № 238 и № 337; Рогожское собр., № 183; Музейное собр., № 2527; ГПБ: Соловецкое собр., № 989/879; собр. Погодина, № 1414; Эрмитажное собр., № 526; № Q.XVIL223; № Q.IV.151; собр. Титова, № 1121; ГИМ: Музейное собр., № 2990.

Часть списков этой редакции может быть выделена в отдельную группу, составляющую особый вид Распространенной редакции. В этой группе иначе, чем в остальных, дается эпизод, повествующий о битве Пересвета с татарином. Сначала, как и во всех редакциях, рассказывается, что с татарином бьется Пересвет, однако, этот рассказ более подробен: и Пересвет и татарин бьются на конях, но кони их падают мертвыми, тогда они схватываются врукопашную, и Пересвет одолевает татарина, при этом прибавляется, что риза Пересвета покрыла татарина — символ того, что одолеют русские. После гибели Пересвета из русских полков выезжает Ослябя и один начинает побивать татар.

К этой группе относятся списки — ГПБ: № Q.IV.374; № Q.IV.354; БИЛ: Музейное собр., № 435; ЛОИИ: