согласен с Грогом. Если империя научится создавать такое оружие в промышленных масштабах, очень скоро, оно будет у абсолютно всех. А это значит, что все танки, вся активная броня космодесанта и даже огромные боевые машины высотой с гору станут попросту бесполезными. Если всё можно срезать одним ударом, то в большей степени пострадаем именно мы, а не враги.

Но своё мнение я оставил при себе.

Карта не соврала, мы действительно вышли к станции вагонетки, которая ждала нас прямо у пирона. Видимо, корабль мог лишь отчасти изменять структуру своих помещений, не меняя их кардинально. Но что меня больше заинтересовало, так это дыра в стекле вагонетки. Луч не просто прожёг окна вагонетки насквозь, он прожог ещё и стену за ней, оставив там идеально круглую дыру.

— Буквально прожгла насквозь, — Зерис разглядывал повреждения. — Насколько глубоко она прошла, интересно?

— Если так подумать, то могло дойти и до обшивки линкора.

— И прожечь её тоже, — добавил Грог, встав рядом с пультом управления.

— Сомневаюсь. Там броня слишком толстая, чтобы прожечь вот так просто.

— Если она её прожигает, а не расщепляет, — ответил он. — Мы едем до мостика или остановимся в оружейной?

— Сразу до мостика. Надо понять, что у нас на руках, и как это использовать.

— Принял.

И вагонетка со скрипом дёрнулась вперёд, набирая скорость.

Мы проскакивали станцию за станцией, которые мелькали перед нами тусклыми пятнами. Чтобы потом смениться вновь на тёмные туннели. Иногда мне казалось, что я замечал на них людей. людей, которые пустым и голодным взглядом провожали нас. И под грохотом колёс по рельсам слышались крики, бесконечные крики тех, кто заперт здесь страдать на веки.

Когда всё будет кончено, я лично взорву этот корабль для того, чтобы освободить всех тех, кто оказался здесь заперт. И если будет необходимо, отправлю его на солнце, чтобы наверняка от него ничего не осталось.

Вагонетка начала снижать скорость. Скрип колёс стал отчётливее и через несколько минут мы остановились на самой большой станции из всех, что здесь были. Огромный холл вёл к грузовому лифту, и учитывая, что он был украшен металлоконструкциями в готическом стиле, создавая завораживающие и одновременно пугающие арки, я мог сказать, что мы на месте.

Втроём мы вышли и направились в сторону лифта. Однако подойдя к нему, я остановил свою команду.

— Пойдём по лестнице, — решил я.

Никто не стал спорить.

Моё решение было обоснованно тем, что лифт подозрительно поскрипывал, будто готовый сорваться с тросов и полететь на самое дно, откуда нам потом предстояло выбираться. Этого я хотел меньше всего. Поэтому пришлось развернуться и искать лестницу наверх, которая нашлась в другом, техническом коридоре, через который мы едва пролезали.

И мы поднялись в коридор, что вёл на мостик. Мы уже были здесь в прошлый раз, я сразу узнаю этот готический стиль, вырезанные на стенах заповеди империи и портреты великих полководцев и воителей, которые оставили свой отпечаток на истории нашего мира. Но что отличалось, так это ряды свеч, которые непостижимым образом сейчас горели, погружая коридор в мрачный пляшущий свет оранжевого пламени.

— Раньше они были потухшими, — заметил Зерис.

— Нас явно встречают, — я вновь вытащил меч, который будто был антиподом этому тёмному огню.

Когда мы подошли к монументальным воротам, через пульт управления я заставляю их разъехаться в стороны, пропуская нас на капитанский мостик.

— На этот раз быстрее, — заметил Грог.

— Это ещё не конец, —­ предупредил я. — Чтоб бы не открывало туннель, вряд ли оно располагается здесь. Скорее всего, где-нибудь на носу или около реактора.

— До реактора близко.

— Но не до носовой части.

Капитанский мостик, сердце любого корабля, выглядящий как храм, словно подчёркивая своё значение. Сейчас огромные окна были открыты, позволяя взглянуть на погрузившуюся в ночь Альта Семиту. Если приглядеться, можно даже заметить вдалеке точку — линкор Смертников, который ожидал нашего возвращения, если таковое вообще будет.

Мы сразу поднялись на платформу, где всё было переломано ещё с прошлого нашего сражения. Голографический аппарат не работал, в нём осталась вмятина после того, как труп капитана швырнул туда Грога, однако теперь он не искрился. Видимо, автоматика отключила повреждённый механизм. Но нам он и не нужен.

Я сразу сажусь в кресло капитана.

Был бы здесь Тень, он бы сказал, что мне идёт это место. Плохо, что он после использования сил так и не успел очнуться до нашего отбытия. Пусть мы пока неплохо справлялись и без него, но подстраховка нам бы не помешала. Несколько нажатий, и передо мной вспыхивает голографический экран.

Мне известно, что мы ищем, и я быстро пробегаюсь по файлам, переходя от одного к другому, пока Грог и Зерис контролируют периметр. Планы, отчёты, проект «грязная кровь»… Я заставляю себя проскочить этот файл, борясь с желанием открыть и взглянуть на то, что там было. Борясь с желанием хотя бы мельком взглянуть в надежде ещё раз увидеть упоминание моей матери.

И вот передо мной открывается файл про «антиэнергетический преобразователь». Вот оно, что мы ищем. И теперь более внимательно я пробегаю по описанию взглядом.

— Так, нашёл. Антиэнергетический преобразователь, — читаю я вслух. — Механизм временного разрушения энергетической структуры пространства и времени, позволяющий вызывать временно-пространственные аномалии на короткий промежуток времени. Разработан конструкторским бюро Тесла…

— Ни разу не слышал о таком бюро, — произнёс Грог.

— Скорее всего, это было ещё во времена развития первородной планеты и первых экспансий космоса, — ответил я. — Тут… да, тут есть записи, что объект был обнаружен при двадцать четвёртой экспедиции на планете Золга.

— Золга? — переспросил Зерис.

— Знакома планета?

— Нет, но я слышал о ней. Пару раз. Туда отправлялись отряды нашего ордена для поддержки. Там были еретики, которые оказывали сопротивление, и тот отряд должен был подавить их силы.

— Как бы то ни было, этот механизм