Напрягая слух, я прислушиваюсь к любому шуму, но ничего не слышу. Ни даже звука дыхания.

Когда мои глаза адаптируются, кровать становится более четкой. Пустая, если не считать смятого простыни и перекошенных подушек. Лампа сбита с торцевого столика, перевернута. вверх ногами, а шнур вырван из стены. Должно быть, была борьба чтобы вытащить их из постели.

Я медленно выдохнул, продолжая обшаривать глазами каждый сантиметр комнаты, пытаясь вычленить какие-либо фигуры, стоящие в тени или лежащие на земле.

«Их здесь нет», — тихо зову я.

Адди прокрадывается в комнату позади меня, ее шаги легки, а тело готово к угрозе. Она так далеко ушла от той девушки, которая бросалась с головой вперед в ситуации, не обдумав все как следует. Теперь она обученный убийца, и, черт возьми, если это не заставляет мою грудь сжиматься от гордости.

Я никогда не хотел менять Адди. Несмотря на то, насколько опасна ее импульсивность и глупая храбрость, именно это делало ее такой очаровательной. Но обстоятельства вывели ее из-под моей власти, и хотя я все еще нужен моей храброй девочке, не было больше места для необдуманных поступков больше не было.

В том, как Адди двигается сейчас, нет ничего необдуманного, и мое очарование ею только усилилось. Все эти пустые угрозы, в которые она угрожала убить или причинить мне боль — теперь она может воплотить их в жизнь. Блядь. Да.

«Как ты думаешь, где они могут быть?» — шепчет она, возвращая меня к текущей ситуации. Я бы ругал себя за то, что отвлекся на нее, если бы знал что это что-то изменит, но это не так. Умереть с Адди на уме — это единственный способ, которым я хочу выйти на улицу в любом случае.

Я качаю головой. «Я не знаю. Но если в доме есть люди, это значит, они, скорее всего, тоже все еще в доме».

Адди подходит к кровати, вдавливая руку в простыни. «Холодно, значит они ушли на минуту». Повернувшись ко мне, она решает с отставкой и ужасом: «Думаю, нам нужно проверить подвал». Ее тело напряжено, а плечи напряжены.

«Что не так с подвалом?»

Она пожимает плечами. «Там жутко?» — говорит она, хотя это звучит как вопрос.

«Тебе нравится жуть».

Кажется, она приостанавливается на этой мысли, а затем расслабляется и кивает головой.

«Да, ты прав. Мне нравится жуть. Пойдем».

Сибби выходит из одной из комнат как раз в тот момент, когда мы выходим из спальни ее родителей. и выглядит еще более расстроенной.

«Здесь никого нет. Я облазила все комнаты», — говорит она с разочарованием.

«Подвал, — говорю я. — Они могут быть внизу».

«Если они там внизу, они услышат наши шаги и узнают, что мы идем», — бормочуя, снова подталкивая Адди за собой. Будет лучше, если я буду в кого стрелять, чтобы она могла справиться со своими родителями.

Дверь со скрипом открывается, и я словно заглядываю в огромную черную дыру в земле.

«Насколько велик подвал?»

«Довольно большой. Он не закончен», — отвечает она шепотом. «Там тоже есть комнаты».

Медленно я спускаюсь по лестнице, и у меня полностью пропадает зрение. Там холодный озноб и еще один тяжелый груз ужаса здесь, внизу, словно злая богиня манит меня в свое логово. Такой теплый, мать его, прием.

В дальнем углу подвала, крошечное пятно света светит из из глубины того, что похоже на коридор.

Яма ужаса зияет, поглощая мои внутренности, пока я не чувствую только обреченность.

Адди и Сибби стоят по обе стороны от меня, и хотя я не вижу их лиц, я чувствую их беспокойство.

«Мы в семейной комнате, дальше по коридору — недостроенная часть».

Адди сообщает мне, ее голос едва выше шепота.

Как только я делаю шаг, свечение гаснет, как будто выключили свет. Я замираю, мои глаза начинают адаптироваться.

Они не выключили свет. Кто-то стоит у входа в коридора. Они не двигаются, но я чувствую, как их глаза буравят то место, где мы стоим.

Моя рука крепко сжимает пистолет, и я медленно поднимаю его, готовясь к тому. атаковать. Затем они медленно отступают назад и снова исчезают в коридоре, их место снова заняло свечение.

Мое сердце бешено колотится в груди. Черт, это странно. Даже я могу признать это.

Адди сообщает мне, ее голос едва выше шепота.

Как только я делаю шаг, свечение гаснет, как будто выключили свет. Я замираю, мои глаза начинают адаптироваться.

Они не выключили свет. Кто-то стоит у входа в коридора. Они не двигаются, но я чувствую, как их глаза буравят то место, где мы стоим.

Моя рука крепко сжимает пистолет, и я медленно поднимаю его, готовясь к тому. атаковать. Затем они медленно отступают назад и снова исчезают в коридоре, их место снова заняло свечение.

Мое сердце бешено колотится в груди. Черт, это странно. Даже я могу признать. это.

Сибби насмехается. «Я провела слишком много времени в домах с привидениями — никто не может быть страшнее меня. Позвольте мне пойти первой».

Я пожимаю плечами, решив, что Сибби не помешает их разыграть.

«Развлекайтесь», — бормочу я, опуская свое оружие на дюйм, хотя я отказываюсь расслабляться. Здесь, внизу, может скрываться еще кто-то.

Она громко хихикает, звук зловещий, а потом тихонько напевает колыбельную. она направляется в коридор. Я не могу быть уверен, но если я знаю Сибби, то я уверен. уверена, что она скачет туда.

Я беру Адди за руку и веду ее туда, где маленькая кукла стоит у входа. входе, ее крошечное тело освещено светом.

В ее руке розовый нож, и она вонзает острие в стену рядом с ней.

Затем, напевая колыбельную все громче, она медленно идет по коридору, волоча за собой нож.

Адди вздрагивает, но я не могу сказать, потому ли это, что Серена собирается разозлиться или потому, что Сибби такая же жуткая, как и обещала.

И то, и другое пугает.

Из комнаты, в которой они находятся, доносятся голоса, нервные и слегка сердитый.

«Не подходи ближе», — рявкает глубокий голос. Сибби делает паузу, резко прервав свою колыбельную, и качает головой.

«Это не очень мило», — шепчет она, ее детский тон посылает мурашки по моему позвоночнику. «Я просто хочу поиграть».

«Я снесу твою гребаную башку, сука», — прошипел он. Крупный мужчина заполняет дверной проем в конце коридора, и я быстро увожу Адди с глаз долой. пока он не заметил нас. Я прижимаюсь к