— Мама — это хорошо, — задумчиво сказал Кутузов, присел на угол стола. — Большое счастье иметь маму.

— Да… А вообще — счастье… Вот вы писатель, что вы о нем думаете?

— Счастье — неоднозначное понятие. Оно как горизонт. Помните, у Михаила Светлова… Горизонт мой… Я ищу твой след, я ловлю обманчивый изгиб. Может быть, тебя и вовсе нет?

— Вовсе нет? А что есть?

— Стремление. Движение духа, мысли. А то, что мы называем счастьем, возможно, лишь стрелка компаса.

— Стрелка может и ошибиться…

— Нет, нет, — возразил Кутузов. — Будем считать, что компас исправный. И стрелка точно определяет, где север, а где юг… Здесь есть особый момент. В обыденной жизни, в текучке мы нередко совмещаем понятие «хорошо» и понятие «счастье»… Хорошо человеку может быть от сытой еды, от собственной машины, от близости с красивой женщиной… Но при чем тут счастье?

— А любовь? Компонент счастья?

— Она может быть и самим счастьем, и компонентом счастья, и несчастьем… Я этим летом приехал в свою родную Прохоровку… Туристы там, экскурсоводы. Интересно им… А я увидел овраг, поросший полынью. Вспомнил, как первый раз курил с мальчишками в этом овраге. Из вишневых листьев самокрутки делали. Детство свое вспомнил… И счастлив я был оттого, что стою вот здесь, на тропинке, по которой бегал босиком… Счастлив был от любви к родной земле… А люди, которые приехали смотреть на место знаменитого танкового сражения, раздражали меня… Все непросто…

— Да, — согласился Игорь. — Любовь к земле, к матери, к детям… Это понятно. Но, скажем, вот вы любите женщину. И знаете, что ее любит близкий вам человек. Как нужно поступить в таком случае?

— Общего ответа на этот вопрос нет, — сказал Василий Дмитриевич. — Но я бы лично поступил по совести…

3

Капитан Сосновский сказал:

— Понимаете, рядовой Истру, все это, конечно, смешно… однако в вашем рассказе есть все-таки и критика. Ну конечно, какой-то там колхозный самодеятельный кинорежиссер… Но ведь у нас в стране много очень серьезных и талантливых профессиональных кинорежиссеров. И они могут воспринять критику или намек, я и не знаю, как здесь сказать правильно… Но эти люди могут воспринять намек в адрес своей профессии… обобщенно…

— Обобщенно? — У Истру дернулся кадык.

— Да, — сказал Сосновский. — Я считаю, что вы моя недоработка… Вы человек способный… Я найду вам применение, вернее, применение вашим талантам в нашем клубе. Я хочу создать народный армейский театр. Мы поставим пьесу. Мы поставим пьесу Шекспира… Подумаем, какую…

— Это хорошо, — печально согласился Истру. — Шекспир был и останется Шекспиром.

— Спасибо, — сказал Сосновский. — Я всегда любил общаться с умными некапризными людьми.

Мишка Истру расстроился. Однако он не ушел в зрительный зал. Он остался за кулисами. Да, его номер отменили. Он показался Сосновскому очень уж критическим, способным подорвать боевую мощь если не полка, то всего нашего кинематографа в целом. Но Мишка оставался тем не менее членом коллектива художественной самодеятельности. Мишка имел право находиться за кулисами.

Лиля пела под фортепьяно. Ей аккомпанировал один из новых офицеров. Старший лейтенант. Бледный, с тонким лицом и тонкими пальцами. Больше ничего о нем Мишка сказать не мог.

Лилю вызывали на «бис». У нее не то чтобы был сильный голос… скорее приятный. Держалась она на сцене непринужденно, с микрофоном обращалась как заправская певица.

Мишка ждал ее за кулисами. Вернее, караулил. Он понимал, что Лилю сейчас окружат разные люди и поговорить с ней будет непросто. Тем более письмо Славки… Не мог же он вручить ей письмо при всех, словно букет цветов… Это могли неправильно понять. Да и сама Лиля могла оказаться в неловком положении.

Наконец аплодисменты начали утихать. Ведущий вышел на сцену. Лиля же, наоборот, вернулась за кулисы. Она была в мини-юбке из коричневой замши, в свитере. Рядом с ней очутился тот самый бледный старший лейтенант. И четыре девчонки из танцевальной группы.

Девчонки были откровенной удачей. Они несли обыкновенные поздравительные банальности. Лиля кивала, улыбалась. Но по взглядам, которые она бросала на старшего лейтенанта, Мишка понял, что она хочет услышать его мнение.

Мишка решил: нельзя терять ни секунды. Бесцеремонно потеснив лопочущих девчонок, он оказался перед Лилей и единым духом выпалил:

— Уважаемая товарищ Матвеева, мне приказано срочно проводить вас к капитану Сосновскому!

Не теряя ни мгновения — а вдруг она опомнится, — он взял ее под руку и повел к прикрытой шторами двери, над которой красным светилась надпись: «Запасный выход». Он догадывался, а может быть, видел затылком, как Лиля повернула голову и кинула извиняющийся взгляд на старшего лейтенанта. Старший лейтенант не пошевелился. Судя по всему, парень он был дисциплинированный и хорошо помнил, что у Сосновского звание — капитан.

Мишка закрыл дверь. Они с Лилей очутились на маленькой лестничной площадке, возле узкого промерзшего окна.

Мишка сказал:

— Поздравляю тебя с наступающим Новым годом. Желаю, чтобы в новом году сбылись все твои мечты, чтобы ты поступила в институт. И во всем была счастлива.

— Господи, — взмолилась Лиля, — неужели ты за этим тащил меня сюда?

«Господи, — взмолился Мишка, — ты все можешь. Сделай так, чтобы я поцеловал ее…»

Господь услышал его. И он поцеловал опешившую Лилю. Поцеловал со знанием дела, не ударив в грязь лицом. Лиля стреляла глазами, хотела что-то сказать, но не могла перевести дыхания.

Осторожно и ласково, как маленькую, Мишка погладил ее по голове, сказал:

— Молчи… Это не я целовал тебя.

— А кто же? — поразилась Лиля.

— Славка Игнатов… Я был лишь простым исполнителем его воли… Ты в курсе дела, что с ним случилось?

— В курсе…

— Мы должны гордиться им, — голосом лейтенанта Березкина пояснил Мишка. — Возможно, ему дадут медаль «За отвагу на пожаре».

— Конечно. Он заслужил ее, — скучно согласилась Лиля, посматривая на дверь.

О чем тут говорить? Мишка был умным парнем. Случалось, он разыгрывал из себя дурачка. Но всем режиссерам известно: дурачка сыграть может только умный. Мишка понял, что Лиле скучен разговор, что мысленно она в другом месте, с другим человеком. И что нет смысла передавать ей письмо от Славки. Зачем ей это письмо?

Стукнув себя по лбу, словно вспомнив что-то срочное, Мишка быстро сказал:

— Обожди секундочку.

Рванулся за кулисы… Бледный старший лейтенант все еще стоял в окружении девчонок из танцевальной группы.

— Товарищ старший лейтенант, — обратился Мишка, — вас срочно вызывают в штаб полка к дежурному по части.

— Спасибо, — встрепенулся старший лейтенант. Сказал девочкам: — Извините, до свидания.

«Будь что будет», — проводил его взглядом Мишка и вздохнул…

Но самое поразительное случилось дальше…

Старший лейтенант, не теряя зря времени, срочно явился в штаб.

В это время