Дева, и был король!

А когда мы плавали бить китов,

когда о нас плакали столько вдов,—

то каждый матрос молился Христу,

а каждый маркиз плевал на Христа,

но была святая Дева и был король!

А теперь на белом свете всем хорошо,

не печалуйся, матросик, нынче всем хорошо —

ни Христов на крестах, ни маркизов в кружевах,

и во Франции республика, и в Париже президент,

только нет,

только нет ни единого кита!

Король Клавдий

Черный лес,

черный сад.

Я еду с охоты,

черный и злой,

а там, за спиной —

золотой закат.

Так всегда,

брат, убивший брата.

А всему виною —

ты, королева.

Взойдем на башню,

посмотрим на море.

У берега лодка,

из лодки выходит Гамлет.

Он сумасшедший

или просто устал?

Сойдем, Гертруда,

заглянем ему в душу.

В леснице шестьсот ступеней.

С каждой смертью

солнце все ниже.

Крысы из нор

смотрят на луну.

Оботри ему лоб, Гертруда:

мальчик простудится.

Он увидит:

я буду сидеть спокойно,

ему понравится

такой конец.

Спасибо, государыня:

я пью до дна!

Гамлет

Гамлет,

наскучив чужим безумьем,

объехал мир,

и видит при лунном свете,

что он не покидал Эльсинора.

Гамлет объехал мир,

в уме он объехал мир.

Гамлет

у стены, обращенной к Риму.

слушает соловья,

и прах двенадцати цезарей

блестит ему из камней.

Гамлет объехал мир,

в уме он объехал мир.

Гамлет

три раза обходит замок —

вот и весь мир!

А луна – это бедный Йорик,

безмозглая голова.

Гамлет объехал мир,

в уме он объехал мир.

Башня

бросила тень на террасу,

по террасе гуляет призрак.

– Ах, отец,

давай путешествовать вместе:

чтобы тебя найти,

я трижды объехал мир!

Фортинбрас

Я, Фортинбрас,

кого ждали так долго,

выхожу на миг

для последних слов.

Я один

заключаю драму,

мои войска

полегли за сценой.

Синий плащ мой

тяжел от крови.

Занавес рушится

на трубный звук.

Раз, два, три —

Эльсинор разобран.

Мы с Шекспиром

уходим за кулисы.

Лондонская башня

Это так —

граф Варвик погиб:

наконец-то, наконец-то погиб!

Но увы – жив

старый Генрих, старый Шестой —

выжил из ума,

но жив.

На блеклый лоб

падает седина,

он откидывает ее вновь и вновь,

и слюни текут из губ.

Он сидит

в Тауэре над рекой,

он в тюрьме,

крысы и мыши кишат вокруг,

но они не тронут его —

он так бледен, что нагоняет страх.

Он как лунный луч

из решетчатого окна,

за которым звездная рябь.

И ему не вернуться ввысь,

потому что большой паук

переткал ему дорогу назад.

Призраки – не для крыс,

лунные лучи – не для мышей.

Кругом темно, и нечем дышать —

а король все жив.

Ни еды ему, ни воды —

а король все жив.

И понадобится добрый Ричард Глостер,

чтобы вдруг испустил он дух —

разумеется, только от меланхолии.

Шарль орлеанский в лондонской башне

В целом мире нет места краше, чем графство Блуа, над которым Шарль.

В черной башне над мутной Темзой он плачет песней о своей Луаре.

Английской ночью он плачет песней о ясных звездах над милым Блуа.

Невольник слова, он плачет, спящий, и сны его – по-французски.

Вспоминает Францию, города и сельщину, двор и замок.

А тюремщик лязгает, крыса пробегает по полу, звонят к английской заутрене.

Слабо слово, сдавлено слово, и все-таки сон поет.

О любви, о юности, о былом, не о будущем, пленник памяти, тоскует Шарль.

Горе

Ласточка летит. Вечер.

За ласточкой летит ястреб.

Над зыбким прудом – месяц,

На месяце две тени.

А камышам нет дела:

Жизнь там или смерть в небе?

Небеса кричат горем,

А вода едва дрогнет.

Морская любовь

Маленькая жизнь

и большое море.

Ты меня любишь,

а я матрос.

А в море буря,

а в море тишь:

надо плыть.

Маленькая жизнь

и большое море.

Тебе так страшно,

ты очень меня любишь.

Кабы ты бы любила

большое море,

ты сказала бы тоже:

надо плыть.

Мне плыть

на смерть,

а тебе —

на мою любовь.

Маленькая жизнь

и большое море —

понимаешь, милая,

надо плыть.

Буря и тишь,

причал и отчал,

черная скала

и морская пасть,

кораблю не выплыть,

а надо плыть.

А ты меня любишь и будешь ждать.

А там придет другая любовь.

Критика

Одна из сказок дядюшки Римуса начинается приблизительно так. Было когда-то золотое время, когда звери жили мирно, все были сыты, никто никого не обижал, и кролик с волком чай