Шрифт:
Закладка:
— Хо-о, вечерок выдаться хоть куда, — заметил кто-то. Войон лежал на спине, вяло помахивая всеми четырьмя руками.
— Вы не вправе так поступать со мной, — пищал пленник. — Во имя Че… — Стоявший ближе всех к упавшему полисмену уин размахнулся огромной клешней. С громким, напоминающим пистолетный выстрел щелчком отхватил ему голову.
— Впервые вижу, как один из этих болтунов получать достойный окорот, — заметил Джик-джик. — Ты справился с ним как раз вовремя, Фут-фут, прежде чем он назвать имя Червя… — Он смолк и посмотрел на Ретифа.
— Во имя Червя, — подхватил тот. — Как насчет капли гостеприимства?
— Ты со своим большим речевым аппаратом, — пробормотал кто-то с отвращением. — Ладно, вернемся в лагерь. По крайней мере, мы можем поджарить на дорогу полицейского.
Четверка уинов подняла безжизненное тело, кто-то подобрал голову.
— Тебе повезло, что ты назвать имя Червя, — охотно заговорил Джик-джик. — Старина Хуб-хуб уже готов был отобедать.
— Мое упоминание о Черве снимает меня со списка блюд?
— Во всяком случае, дает тебе время приводить свой мысли в порядок.
— Мне сдается, что в твоем замечании сокрыто множество значений, и все они неприятны.
— Хо-о, это совсем просто, детина. Это значит, мы держать тебя пять дней в загородке, а потом освежевать для старомодный племенной пирушка.
Вперед сунулся свирепый с виду уин.
— Как насчет того, чтобы подрезать несколько кромок сейчас — просто попробовать на вкус?
— Отойди, Хуб-хуб, — предостерег Джик-джик. — Никаких закусок между обед-ужин.
— Идем, Мясо-с-неба, — окликнул свирепый пигмей. — Заводи свои колеса. — Он протянул клешню, чтобы ткнуть Ретифа, и с воплем отскочил, когда тяжелый меч отхватил ему с дюйм заостренного кончика клешни.
— Глянь, что он делать с моим резаком! — взвизгнул пострадавший.
— Ты напроситься на это, Хуб-хуб, — сказал Фут-фут.
— Мне нравится простор вокруг меня, — пояснил дипломат, небрежно поигрывая мечом. — Не тесните меня.
Уины отступили — пятьдесят или более темных, поблескивающих тварей, похожих на огромных муравьев-солдат, — они окружали широким кольцом Ретифа, доспех которого ярким пятном выделялся во мраке. Хуб-хуб заверещал, показывая всем поврежденную клешню, а пламя факелов играло на его металлических боках.
— Я отныне снимать этот кусок мяса со список жратвы! — вопил он. — Я провозгласить его на статус племени!
— Э, Хуб-хуб, ты что, спятить? Что за дурацкий идея… — протестующее загомонил народец.
Джик-джик обратился к разъяренному соплеменнику:
— Он отрубить тебе часть, а ты теперь подружиться с ним. В чем идея?
— Идея в том, что мне не нужно ждать пять дней вернуть себе свой кусок! — объявил Хуб-хуб. — А ну-ка все назад… — Он повелительно взмахнул двухфутовой, смахивающей на стальной капкан клешней. — Сейчас я подрезать этот ходульник под размер!
Уины повиновались, разочарованные, но уважающие племенной обычай. Хуб-хуб заплясал перед Ретифом, который ожидал, стоя спиной к дереву, с острым как бритва палашом в руке, на лезвии которого играли блики пламени. Пигмей засеменил к дипломату и, проведя пару финтов (высокий и низкий), здоровенной боевой рукой сделал свирепый выпад — маленькими щипцами. Затем завершил атаку ударом мощной клешни, отскочившей с громким звоном от нагрудного доспеха Ретифа. Пигмей зашатался после ответного удара повернутого плашмя клинка.
— Хо-о! — заверещал Джик-джик. — Старина Хуб-хуб в этот раз отхватить кусок не по зубам!
— Закончим на этом, коротышка, — предложил Ретиф. — Мне не хочется насадить тебя на вертел, пока мы не познакомились поближе…
Уин снова напал, вращаясь на паучьих ножках, сделал обманное движение и ударил боевой клешней.
Меч Ретифа описал сверкающую дугу и мелодично прозвенел, прорубившись сквозь прочный как сталь металлохитин. Огромная клешня упала на землю.
— Он… отрубить мне резак… — еле пробормотал Хуб-хуб. — А теперь он проткнуть меня наверняка. — Пигмей принял оборонительную стойку, на обрубке повисли капли тягучей темной влаги.
— Поделом тебе, Хуб-хуб! — крикнул кто-то.
— Что, если я отпущу тебя? — Шагнув вперед, Ретиф коснулся острием клинка тонкой шеи уина. — Обещаешь быть паинькой и говорить только тогда, когда тебя спросят?
— Я себя так чувствовать, что отговорить навек, — объявил Хуб-хуб.
— Прекрасно. — Ретиф опустил лезвие. — Иди с миром.
— Ловкий трюк, детина, — заметил Джик-джик. — Ему придется отращивать новый рука шесть месяцев, а пока что он научиться держать жвала на замке.
— Кто-нибудь еще? — осведомился дипломат, оглядываясь. Желающих не нашлось. — В таком случае я отправляюсь в путь. Вы уверены, что не видели аварию корабля где-то неподалеку в последние несколько часов?
— Это уже другое дело, — произнес Джик-джик, — Вон в та сторона был большой удар недавно. Мы как раз искать это место, когда найти тебя, ходульник.
— Мое имя Ретиф. А теперь, когда все мы друзья и соплеменники, как насчет того, чтобы кто-то из вас показал мне место аварии?
— Само собой, Тиф-тиф. Это недалеко отсюда. — Дипломат подошел, чтобы осмотреть тело обезглавленного войона. Очевидно, тот был членом личной полиции Икка: на нем были новенькие инкрустации из хромового сплава и эмалированные черепные знаки отличия со стилизованным изображением существа, напоминающего стрекозу.
— Интересно, чем занимался этот тип здесь, вдали от города? — спросил Ретиф.
— Не знаю, — отвечал Джик-джик. — Но мне кажется, что когда мы узнать это, оно нам не понравится.
* * *
Джуп, висящий ярким диском высоко над вершинами деревьев, освещал холодным белым светом деревенскую улицу. Ретиф следовал за Джик-джиком и его двумя соплеменниками по гладко наезженной колесами многих поколений лесных обитателей тропе. Путь занял пятнадцать минут, после чего Пин-пин остановился и махнул рукой.
— Вот тут я находить того полицейского, — сказал он. — Там, в зарослях. Я слышал, как он шумел подобно циклону.
Ретиф протиснулся в заросли к тому месту, где поваленные стволы и разметанная листва указывали на местонахождение раненого войона. Наверху серебристые кончики ломаных ветвей указывали на траекторию падения по верхушкам деревьев.
— Каким образом, интересно, он сюда попадать? — недоумевал Пин-пин. — Странные штуки происходить в округе. Мы слышать большой удар — вот почему мы здесь…
— Большой удар? — переспросил Ретиф. — Где именно?
— Вон там, — указал Пин-пин. И он вновь повел остальных, ведомый безошибочным куопянским чутьем на направление. Через пятьдесят футов Ретиф наклонился и поднял изогнутый осколок тяжелого сероватого металлохитина с оплавленной и обугленной кромкой. Он пошел дальше, замечая все новые осколки и обломки-то свисающий с куста яркий клок материи, то пластину величиной со столешницу, застрявшую в ветвях дерева. Неожиданно в зарослях замаячил тускло-блестящий крупный фрагмент погибшего руна в виде груды останков, сваленной у ребристого ствола лесного гиганта.
