месте, когда об имени Иосифа Виссарионовича Сталина, его роли в становлении нашего государства и достижении Победы в войне 1941–1945 годов мы заговорим во весь голос. И я верю в это, как верят в это и внуки миллионов фронтовиков, которые хорошо понимают, что без Иосифа Виссарионовича Сталина не было бы столь значимых побед в тот сложный и очень ответственный период Советского Союза, а значит, и России».

Евгений Степанович Книга от имени ветеранов Великой Отечественной войны отметил, что выезд Верховного Главнокомандующего Сталина в Ржев был не случаен: «Победа в Сталинграде — это и лепта погибших подо Ржевом, которые лежат здесь, как было сказано уважаемым Михаилом Ивановичем Ножкиным, в три слоя ради того, чтобы наша земля никогда больше не была под оккупацией. И нам, ветеранам, обидно слышать, когда унижают достоинство нашего Верховного Главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина, и мы гордимся тем, что в настоящее время ему стали воздавать заслуженные почести».

Как бы в продолжение этих слов Татьяна Андреевна Ерёменко рассказала о том, что Сталин всегда доверял ее отцу и поэтому назначил его сюда после Сталинграда. «У них состоялся многочасовой разговор, причем не только по предстоящей Смоленской операции. Буквально накануне встречи, 3 августа 1943 года, началась знаменитая партизанская операция “Рельсовая война”. Она продолжалась до 15 сентября 1943 года. В ходе операции только белорусскими партизанами было подорвано 836 эшелонов и 3 бронепоезда. К осени оперативные перевозки немцев сократились на 40 процентов. Немецкое командование было вынуждено использовать для подвоза рельсов 5000 платформ и сотни локомотивов, привлечь к охране железных дорог дополнительные силы. В результате “Рельсовая война” значительно затруднила перегруппировку и снабжение отступающих войск противника и позволила Красной Армии развить успех, достигнутый в ходе Курской битвы. После Сталинградской битвы папа написал поэму, которая пока еще не издана. А потом, командуя Калининским фронтом, еще несколько стихотворений под псевдонимом “А. Ерёменко-Сталинградский”, одно из которых называется “Рельсовая война”:

Все, кто свободен сердцем ловите нашу волну,

Мы объявляем немцам “Рельсовую войну”…

Мимо глухих полустанков на восток спешит эшелон

Хоботы черных танков смотрят со всех сторон.

Вдруг со всего размаха эшелон — трах! — и всё,

У опрокинутого вагона крутится колесо.

Пусть там теперь на Одере с трауром на рукавах

Немки ревут до одури о погибших мужьях.

Рвем мы рельсы родные, гнем их в бараний рог,

Чтобы враг из России назад не нашел дорог.

Хватит рыжим туземцам нашу терзать страну,

Мы объявляем немцам “Рельсовую войну”».

Одним из участников той операции был легендарный советский разведчик, Герой России полковник госбезопасности Алексей Николаевич Ботян, которого называют «майор Вихрь» и с которым мы хорошо знакомы. Родился он еще при царе-батюшке — 10 февраля 1917 года. По национальности он, как и генерал Власик, белорус. В марте 1921 года Западная Белоруссия отошла к Польше, и после окончания школы Ботян был призван в польскую армию, в составе которой и встретил войну 1 сентября 1939 года в районе Познани. После разгрома польской армии он вернулся в родное село, принял советское гражданство, вступил в комсомол и некоторое время проработал учителем, а затем был приглашен в Управление НКГБ в Минск и в мае 1941 года направлен в Москву в Высшую школу НКГБ в Кисельном переулке, где его и застала война. Ниже я приведу выдержки из моей беседы с Алексеем Николаевичем, которую я записал в апреле 2017 года.

— Алексей Николаевич, а как Вы пришли в ОМСБОН? Ведь туда зачислялись только добровольцы.

— Мы, слушатели школы НКГБ, в первый же день войны подали рапорт, что хотим воевать. Нам сказали, мол подождите — каждому придет свое время. И в июле направили на стадион «Динамо», в бригаду особого назначения ОМСБОН. Там были те, кто воевал в Испании, пограничники, спортсмены. Нас готовили для работы в тылу противника — учили стрелять, взрывному делу, и особенно агентурной работе — как подбирать надежных помощников. Когда немцы подошли близко к Москве, мы в ноябре 1941 года под Яхромой по немецким тылам ходили, не давали фашистам покоя, делали так, что под ногами у злодеев буквально земля горела…

— Вы ведь были участником легендарного парада 7 ноября 1941 года на Красной площади и видели Сталина?

— Да, видел. Я был уже в ОМСБОН, в 1-м полку. Командиром полка был майор Самус. 7 ноября мы проверяли документы на Красной площади у приглашенных на парад. Я стоял у Мавзолея и видел выступление Сталина. В Пресс-бюро СВР есть даже снимок — я стою внизу, совсем недалеко от Сталина. Я даже сам не знаю, как я туда попал.

— А как были организованы разведывательно-диверсионные группы?

— Группы были в основном по 10 человек, некоторые больше. У меня командиром группы был пограничник, старший лейтенант Пегушин Александр, он с Западной Украины сюда пришел. Вместе с такими же группами Петра Перминова и Виктора Карасёва нас переправили в конце 1942 года под Старую Руссу. Там с помощью фронтовых разведчиков мы перешли линию фронта. Нашей целью была Украина. Потому что как только война началась, в Белоруссии сразу же были созданы очаги сопротивления. Там были оставлены партийные секретари, которые организовали партизанские отряды. А в Украине этого не было. Мы перешли Припять и в феврале 1943 года вышли к городу Овруч Житомирской области. Наш отряд «Олимп» насчитывал 58 человек. Когда его командиром стал Карасёв, меня назначили заместителем Карасёва по разведке. Вышли мы в Мухоедовские леса, и первое время ходили на подрыв железной дороги. Работали только ночью — днем нельзя было, там же незалежники, у них всегда было стремление отделиться. Правда, на той территории, что входила в СССР до 1939 года, — там к нам в основном относились лояльно. А вот западнее — Ровенская и Тернопольская области — там потери у нас были больше от украинцев, чем от немцев. Немцы создали свою вспомогательную полицию, приказали местным сообщать о всех незнакомцах. Некоторых полицаев мы уничтожали, но многие сотрудничали с нами, помогали. Конечно, при этом приходилось быть крайне осторожным, так как в большинстве полицаи были действительно украинскими националистами, западниками. Я ходил в форме железнодорожника, приходил на станцию, узнавал, что за поезд, куда, когда, что везет: технику, живую силу. Немцы подходят — а я копаюсь, вроде как гайки подкручиваю. Потом посылал кого-нибудь из своих ребят в отряд с сообщением, что такой-то состав пойдет тогда-то. И — взрыв. Результаты у меня