В таком случае нам остается предположить только одно: уже при своем появлении на свет ребенок наделен какими-то важными знаниями относительно своей способности видеть. Как если бы отлаженный и проверенный механизм зрительного восприятия был вложен в маленького человека еще до рождения и спокойно дожидался той минуты, когда его приведут в действие. Означает ли это, что, глядя на небо, деревья, людей, проявления чувств, пространство, животных, обнаженное тело, дом, орудия труда, толпу, закат, симптомы болезни и так далее, ребенок отчасти смотрит глазами предков? Что наша малышка все это когда-то уже видела? Эффект дежавю. Реликварий, обросший ракушками.

Впрочем, с выводами торопиться не следует. По мнению ученых, реакция на запах в большей степени обусловлена генетическими факторами, чем реакция на зрительные раздражители. Ну хорошо, а как обстоит дело с архетипами, или первообразами, или универсальными символами, хранящимися в человеческом бессознательном с древнейших времен? Ребенок видит море и радуется не только потому, что оно такое большое и сильное. Хотя прародиной человечества была африканская саванна, впоследствии люди взаимодействовали с морской стихией так долго и так интенсивно, что воду по праву можно считать вторым по значению природным элементом, когда мы говорим о судьбах человеческого рода. А леса и деревья? О них мы тоже не должны забывать, тем более что и эта книга начинается с дерева. В большинстве культур о деревьях слагались мифы и сказки. Лес укрывает – и лес угрожает. В лесу живут дикие звери; там можно влезть на высокое дерево и посмотреть окрест; там царит тьма, в которой наше бессознательное внезапно обнаруживает себя, как проснувшийся вампир. Лес – это и мистическая роща на картине Арнольда Бёклина, которую так любили Фрейд и Гитлер; лес как пейзаж с облаками, как микрокосм; лес как готическое аббатство или собор с высокими сводами и рвущимися вверх шпилями. Карл Густав Юнг определил коллективное бессознательное как совокупное сознание наших безымянных предков, их образ мыслей и чувств, образ их отношения к жизни и миру, богам и людям. Он прямо говорит о следах архаической памяти в нашем бессознательном, хотя и не останавливается подробно на зрительных образах. Тем не менее в его рассуждениях встречаются пассажи, имеющие отношение к истории визуального восприятия. Так, в эссе «Структура души», анализируя сон пациента, он писал: «Разумеется, мотив змеи не был индивидуальным достоянием пациента, ибо сны про змей чрезвычайно распространены даже среди городских жителей, которые настоящей змеи, скорее всего, никогда и не видели». В нашу телевизионную эру, наверное, нет человека, который не видел бы змеи, да и во времена Юнга большинство знало о змеях хотя бы из книг, так что в его высказывании слышна натяжка. Среди важных архетипических образов, встречавшихся в большинстве культур, Юнг называл древо жизни: крона его – царство небесное, корни – царство подземное, а ствол есть столп мира, мировая ось. Рождественская елка восходит к архетипической германской ели, блестящие шары и свечи символизируют Луну, Солнце и звезды на ветвях Мирового Древа.

И хотя мы вряд ли способны наследовать явно выраженную зрительную реакцию, которую можно было бы считать визуальным эквивалентом мышиного страха перед запахом черемухи, разве не кажется нам более чем вероятным, что нам тем не менее передались какие-то бессознательные отклики на видимый мир? История нашего зрительного восприятия начинается до нашего рождения и не заканчивается с нашей смертью. Образы не исчезают, они хранятся как глубокие оттиски времени. И теперь фотография моей покойной бабушки в моем умершем телефоне уже не кажется мне такой безнадежно мертвой. Ее зрительная жизнь продолжается – во мне.

* * *

В конце книги авторы часто рекомендуют читателям обратиться к другим полезным публикациям на ту же тему, но я вместо списка литературы хочу дать другую рекомендацию, очень простую, всего из двух пунктов. Первый сводится к одному-единственному слову.

Смотрите.

Второй даже не рекомендация, а дружеский совет: если этот фотоальбом, это путешествие с гидом по картинной галерее визуальности вдохновило вас на собственное творчество, старайтесь создавать образы, непохожие на те, что мы уже видели.

15 снимков с деревом © Mark Cousins

Дерево за моим окном – в разные времена года и при разной погоде – и другие деревья, которые я видел, пока работал над книгой: дерево в Чернобыле, «дерево Гёте» в концлагере Бухенвальд, деревья вдоль «стены мира» в Белфасте, лист с дерева в Австрийских Альпах, деревья на острове Скай, дерево на фреске (30–20 год до н. э.) из Виллы Ливия в предместье Рима.

Благодарности

На одном из наших обычных дружеских ужинов в Эдинбурге, когда все говорят наперебой, я коротко изложил своему другу, издателю Джейми Бингу, идею этой книги. Он сразу заинтересовался, и от радости я даже вскинул кулак, как футболист, забивший гол. Попасть в его солнечную систему – большая удача, а пребывать там – одно удовольствие.

В школьные годы моя учительница рисования Хизер Маккелви давала мне книжки про Сезанна, учила меня смотреть и видеть; да и позже, как я теперь подозреваю, хотя тогда об этом не догадывался, еще долго шептала подсказки мне на ухо. Ее ученик Шон Куинн помог мне увидеть многие важные вещи и сшить лоскуты моей жизни, за что я буду вечно ему благодарен. В университете Розмари Мьюир Райт и ассистент Пол Стертон преподавали мне историю искусства, причем с прямо противоположных позиций, а профессора Джон Изод и Грэм Смит заронили во мне любовь к кинематографу. Грэм и Анджела Смит очень помогли с разделом о литературе. Не могу не упомянуть и вклад моего друга и продюсера Адама Дотри. Тимо Ленджер, редактор всех моих игровых фильмов, просто не мог не повлиять на то, как я вижу. Профессор Джерри Маккормак, не жалея времени, консультировал меня по вопросам физики. Профессор Рут Джонатан, удивительная личность, дала мне массу бесценных советов. Джим Хики помог отобрать материал для короткого раздела о музыке.

Мой агент Кэролайн Шигнелл из PBJ Management тратит на меня столько времени, что мне даже совестно. И не только в связи с этой книгой. Своими знаниями и бескомпромиссной прямотой она помогает мне и в другой моей работе. Если бы вы с ней познакомились, вы бы сразу поняли, что я хочу сказать. Иметь дело с Дженни Тодд, сотрудницей издательства Canongate Books, было более чем