Шрифт:
Закладка:
Растянув губы в жестокой улыбке, Александр медленно, ловя каждый хрип врага, провернул клинок и только потом оттолкнул Дадли прочь, наклонился за клеймором, лежащим в луже жидкого металла. А я едва сдержала стон, увидев глубокие паленые язвы на теле мага — словно огненный демон рвался наружу. Александр и был одержим — ненавистью, злобой, желанием уничтожить — даже если месть убьет его самого, и Королева вскрикнула, пытаясь отползти.
…я даже не сразу поняла, что это Она. От гордой, надменной правительницы, закостеневшей на троне, ничего не осталось: роскошное белое платье превратилось в лохмотья, волосы слиплись, изможденное лицо и руки покрыла пыль. Ноги Королевы не двигались. Совсем: я со страхом и неверием смотрела, как она извивается среди камней, силясь отодвинуться, оттянуть смерть, а Александр все ближе, и ближе, и ближе… заносит меч… И никто не поможет, никто не придет, и это искаженное яростным торжеством мужское лицо…
Обреченный крик Королевы отозвался во мне камертоном. Не думая, не рассуждая, я бросилась к Александру, перепрыгнув через лежащего ничком лорда Берли, и всем телом повисла на локте мага:
— Не надо, Алекс! Оставь ее!
Выругавшись сквозь зубы, маг стряхнул меня в сторону как котенка, но я вскочила, снова втиснувшись между ним и беспомощной женщиной.
— Не убивай ее! — взмолилась я, упираясь ладонями в раскаленную грудь — не позволяя Александру шагнуть, мешая взмахнуть клинком: — Не надо, пожалуйста, хватит!.. Я прошу тебя, остановись!
-Ты…
…предательница. Не нужно быть магом, чтобы понять, о чем не сказал Александр. Глазницы Райдера пылали, на заостренных скулах проступили желваки; пальцы бешено стискивали рукоятку меча. Он нависал надо мной как скала, готовый раздавить, уничтожить за то, что стала у него на пути, и единственной защитой было давнее, будто приснившееся «я люблю тебя».
За спиной хрипло дышала сжавшаяся в комок Королева.
— Пожалуйста, — прошептала я, кусая губы, — пожалуйста, она и так… — и взвизгнула, покатившись вниз по щебенке, когда Райдер отшвырнул меня в сторону. Падение оглушило; выстрелы над Тауэром прогремели словно сквозь вату.
Кислый запах пороха из револьвера Сент-Клера заставил закашлять.
— … не Ландон!
Я отстраненно удивилась животному ужасу Королевы и с трудом подняла голову, глядя на несущийся на меня шквал огня. А следом за ним — воющую стену метели.
Я лежала в ворохе лепестков. Розы, пионы, герберы, тюльпаны, нарциссы, белые и тигровые лилии укрыли душистым покрывалом, запутались в волосах — я приподнялась на локте, и вдоль щеки повис зеленый стебелек фиалки. Цветы были всюду: на полу, на шкафу, на столе, на кровати, роскошными бело-голубыми гирляндами украсили балдахин, а увитый плющом и жасмином камин походил на триумфальную арку. Или на домашний алтарь в день венчания.
Губы сами собой раскрылись в широкой улыбке: я замуж выхожу! За Алекса!.. Господи, даже не верится…
— Миссис Райдер, — прошептала я, прижав ладони к горящим щекам. — Миссис Александр Райдер! — Ворвавшийся в комнату ветер закружил разбросанные по полу лепестки и осыпал ими с головы до ног, будто свадебным рисом.
«Я люблю тебя. Люблю. Люблю, Искорка».
В груди колокольчиком пело счастье — чистое, яркое, звонкое — и от радостного ожидания, наполняющего каждый вдох, хотелось кричать. Чудесную новость хотелось всем рассказать — стряхнув цветы, я спрыгнула на ковер, обогнула букеты…
— …ты такой же самовлюбленный подонок, каким был твой дед, — усмехнулась стоящая в дверях Королева, и я открыла глаза.
Королева сидела на засыпанном снегами поле, неподвижная, как ледяная статуя — и такая же прозрачная, будто неведомый скульптор высек ее из тороса, но забыл вдохнуть жизнь: ни кровинки на бледном лице, ни блеска в шуршащих на ветру седых волосах. Прозрачно-белое на белом, лишь глубоко внутри вихрился комок темноты, а на юбке из инея лежал окровавленный кусок железа.
Изогнутый — словно обод от бочки …или часть канделябра: в часовне Королева стояла прямо под светильником, Алекс в нескольких шагах напротив, и как я ни пыталась сдвинуть его с места…
Алекс!
Я порывисто повернулась к обнимавшему меня магу и на губах замер крик: шея, плечи, руки, грудь Александра были страшно обожжены — до волдырей и черных корок, до сочащейся сукровицы! — а половина лица превратилась в месиво из обугленной кости и плоти.
— Снова полгода в маске, — болезненно улыбнулся маг. Там, где должен был быть его левый глаз, загорелась багровая точка.
Я не поддержала шутки, наконец осознав, что случилось. Сент-Клер не погиб в волне, поднятой графом Найтли; он все-таки претворил свой план — дождаться, пока Королева и Александр ослабят друг друга, а потом убить победившего. И если бы я не вмешалась… Если бы Алекс его не заметил… Если бы Сент-Клер еще раз спустил курок…
… если бы инферно накрыло Ландон…
Горло стиснул запоздалый спазм. Я часто задышала, пытаясь протолкнуть немного воздуха, сдержать слезы, и отчаянно зарыдала, выплескивая боль и ужас этого бесконечного дня:
— Ты…! Ты…!
— …напугал тебя?
Я оттолкнула его, пряча лицо в рукавах обгорелого платья, но Алекс не позволил освободиться, наоборот, тесно прижал к себе.
— Все закончилось, слышишь? — невнятно зашептал он. — Не плачь. Мы сейчас уйдем, как ты и хотела. В Эденбург, да?.. Или в Ллавеллин, к миссис Ллойд? Она будет рада… А может, в горы? Помнишь, я говорил о башне над озером? Там нас никто не найдет… Не плачь, Искорка… Просто скажи, куда нам идти?
Горячие руки Алекса гладили меня по спине, ласкали затылок, и в унисон с низким голосом мага накатила сонливость. Истерика кончилась, не начавшись. Всхлип стал зевком; в голове промелькнуло что-то о раненом волке, но к чему, я не вспомнила, погружаясь в патоку из покоя и неги, и надтреснутый смешок Королевы — я почти забыла о ней — встряхнул меня, будто скрежет ножа по стеклу:
— Думаю, мне стоит сказать «спасибо».
Благодарности меж тем в ее улыбке не было, только неприкрытая жалость. Я удивилась бы, но сил на удивление не осталось.
— Возьми, Этансель. — Все так же сидя, Королева протянула руку, предлагая подобрать с негнущейся стеклянной ладони яшмовый перстень. Легкий ветер сорвал с ее пальцев искристые льдинки, понес их по полю.
— Не стоит, — отрезал Александр.
— Мне ничего не нужно, — желая смягчить, добавила я. — Ваше Величество…
— И все же. Это кольцо принадлежало моей матери. …Анна Болейн подарила мне жизнь, ты ее сохранила. Я не хочу оставаться в долгу.
— Вы мне ничего не должны.
— …Как знаешь, — помедлив, будто надеясь, что я передумаю, сказала леди Элизабет. Перстень с резным соколом пропал, следом за ним исчезла и Королева — просто растворилась в снегах — возникнув прямо передо мной и поймав пальцы.
