Шрифт:
Закладка:
В ответ на присылку второй порции — десятка — «циркуляров» Карпович просил «воззваний» пока больше не присылать, и констатировал: «Все идет гораздо медленнее, чем я ожидал — отчасти по моей вине. Результатов пока нет, но я отнюдь не отчаиваюсь»[714]. Через пару месяцев стало ясно, что надежды Карповича не оправдались: «Ждал от Вас сообщения о результатах Ваших писем и бесед по делу журнала. Так как Вы не написали, то, вероятно, н и к т о не откликнулся? — задавал риторический вопрос Алданов. — Да, невелик у русских богатых американцев интерес к русской литературе». Теперь оставалось надеяться на обещавших дать деньги на журнал «немногочисленных ньюйоркцев»[715].
После окончания летних каникул Алданов мог констатировать, что его личное положение практически не улучшилось, зато выход первых книг журнала был как будто обеспечен:
О себе ничего не могу сообщить. С величайшим трудом — благодаря какому-либо заработку от журнала или газеты, приходящему в последнюю минуту, — свожу концы с концами, живя своим трудом, но очень туго, и бодрость у меня убавляется с каждым месяцем. Из газеты и еженедельника Керенского, как Вы знаете, ничего не вышло. Наш же толстый журнал осуществляется; но крайней мере одна книга, а скорее две, выйдут во всяком случае; остальное же, дальнейшее, будет зависеть от того, как к нам отнесутся русские американцы. Лучше всех, просто прекрасно (курсив Алданова. — О. Б.), отнесся Бахметев. Средства наши пока так малы, что никакого жалования я себе назначить за редактирование не могу, хотя работы и неприятностей уже было бы достаточно и для платного редактора. Разумеется, труд сотрудников мы будем скромно оплачивать.
Не знаю, писать ли опять проф. Ростовцеву о статье для журнала. Он обещал сотрудничать, но очень «теоретически» обещал. В художественном отделе первой книги у нас будут Бунин, Сирин, Ал. Толстая, я и быть может, Осоргин.
В переписке Алданова и Карповича преобладают темы, связанные с журналом. Однако обсуждались и другие вопросы, преимущественно судьба общих знакомых, проблемы оказания помощи как тем, кто нуждался в визах и средствах для того, чтобы добраться в Америку, так и уже перебравшимся в США и мучительно пытавшимся найти средства к существованию. Среди них — В. В. Набоков. Его устройством постоянно интересовались — и, по возможности, занимались, оба корреспондента: «Что Вам известно о Сирине? Получил ли он постоянное место?» — спрашивает Алданов[716]. «Сирин в этом году лектором в Wellesley College, недалеко от нас. Место это только на год, перспектив остаться здесь у него нет, и вообще ничего определенного на будущий год он в виду не имеет», — информирует его о положении уже состоявшейся звезды русской и будущей звезды американской литературы Карпович[717].
И наконец, через десять месяцев после начала работы по созданию журнала Алданов информирует своего корреспондента: «Вчера мы подписали соглашение с типографией и сдали ей первую вещь: Бунина. Жаль, что так плохо обстоит дело с Вашими знакомыми. Можно ли будет послать им книгу, без обязательств с их стороны: если им понравится, то они пришлют за нее плату? Называться издание будет „Новый журнал“»[718].
А еще через полгода вышла первая книга:
Журнал вышел позавчера (рецензия была по гранкам), мы вчера его Вам послали. Ваши рецензии (чрезвычайно интересные) пришли поздно, позже всех, и мы, к сожалению, могли поместить в этой книге только первую[719]. Вторая пойдет в третьей книге, о чем объявлено в примечании. Большое Вам спасибо. При сем прилагаем гонорар: 2 доллара 75. Кажется, я Вам говорил, что мы платим совершенные гроши: 1 доллар за страницу беллетристики и 75 сентов (так в тексте. — О. Б.) за страницу всего остального. В денежном отношении писать у нас для автора — личная неприятность, как для меня редактирование (бесплатное, увы!) — настоящая катастрофа: оно отнимает почти все мое время, и я запускаю те статьи, которыми живу…[720]
В первом номере «Нового журнала» были опубликованы «Руся» и «В Париже» Бунина из цикла «Темные аллеи», Ultima Thule Набокова, «Политические рассказы» Алданова, начали публиковаться «Времена» Осоргина, очерк Цетлина о М. А. Балакиреве, статьи Керенского («Передышка»), Б. И. Николаевского («Внешняя политика Москвы»), Г. П. Федотова («Новое на старую тему [К современной постановке еврейского вопроса]») и др. В общем, номер удался на славу.
Расходы по выпуску первого номера составили около 1235 долл., не считая платы за аренду помещения редакции, покрытой спонсорами. Главными статьями расхода были типографские услуги — 746 долл. и авторские гонорары — 352,15 долл. Цена номера для подписчиков составляла 1,5 доллара, в розницу журнал продавался по 2 доллара. Первый номер выпустили скромным тиражом 500 экз., выручка от продажи, за вычетом комиссионных, составила 585 долл. Дефицит бюджета был покрыт жертвователями[721].
В конце сентября, сообщая Карповичу о выходе третьего номера, Алданов писал: «Будем ли мы дальше существовать, — не знаю. Мы обязались перед „меценатами“ выпустить три книги, — третья и вышла (завтра Вам посылается). Тираж наш поднимается, но, без поддержки меценатов, мы существовать не можем и при бесплатном, как у нас, редакторском труде»[722].
«Дальнейшее существование журнала должно быть обеспечено, — отозвался Карпович. — Он слишком для всех нас нужен, чтобы можно было позволить ему погибнуть. Со своей стороны я приложу все усилия к тому, чтобы он продолжал выходить»[723].
