Жены императоров им не сопутствуют.

16 сентября. Продолжаются разговоры о том, что на Столыпина надежды мало, что он ничего путного не сделает. Б.Никольский его прямо назвал «дураком», «квартальным» и проч. Выборы в Думу неутешительные. На волостных сходах избираются все левые выборщики.

17 сентября. Вот что пишет Рейнбот про Москву: «В Москве у нас тихо, спокойно. К выборам в Думу ровно никакого интереса. Даже предвыборных собраний кадеты не устраивают. Попробовали устроить одно: председатель позволил себе оскорбительные выражения по адресу чина полиции, за что тот собрание закрыл, а я оратора, для примера, посадил на три месяца. Революционеры собирались недавно на съезд, на котором тоже признали, что в Москве дела обстоят очень плохо, но, к сожалению, считают, что в Петербурге – хорошо, а в Черниговской, Харьковской и Киевской губерниях – очень хорошо, а в остальных – посредственно. Главным образом мне приходится теперь бороться с простым политическим хулиганством, так всё измельчало в революционном лагере. Университет учится, сходки совершенно непопулярны: на первой было около 2500 (из 9 тысяч), на второй – 700, третьего дня – 150, а вчера, на трех назначенных, – около 100 человек».

19 сентября. Сегодня Б.В.Никольский сказал, что П.А.Столыпин пока крепко сидит, но почва под его ногами разрыхлена. Про Драчевского говорили, что он в самых добрых отношениях со Столыпиным, скорее – Драчевский за последнее время вырос в общественном мнении. «Новое время» к нему за последнее время благосклонно относится.

24 сентября. Был Стишинский. Столыпина он тоже критикует, называет его «кадетом», признает всех октябристов кадетами, говорит, что их программа от кадетской далеко не ушла.

Клейгельс рассказывал про недочеты в болгарских торжествах. Когда Фердинанд его спросил, остался ли он доволен этим торжеством, он отвечал, что было всё прекрасно, недоставало одного – народа. Улицы, по которым ехали Фердинанд, вел. кн. Владимир, гости, свита и министры, были пусты, балконы были все закрыты.

Сегодня кн. Шаховской (председатель «Русского собрания») говорил, что киевский Б.М.Юзефович ему писал, что признает Дейтриха очень умным человеком, единственным в Петербурге, который мог бы занять пост премьера, заместить Столыпина, который куда хуже Дейтриха.

26 сентября. Впечатление Клейгельса насчет Фердинанда Болгарского – что он русских и Россию не любит. Фердинанд совсем не популярен в Болгарии. Клейгельс рассказал про первый приезд Фердинанда в Россию, в Петербург, после всех неприятностей, которые до него Баттенбергский, а затем он делали русскому царю. В это время Клейгельс был градоначальником. Петербург собирался встретить Фердинанда иллюминацией, флагами и хлебом-солью от города на вокзале. Имея разрешение царя являться к нему, в случае надобности, в какое угодно время, чувствуя, что подобной встречи не должно быть, а надо принять Фердинанда вежливо, но без помпы, Клейгельс отправился в Зимний дворец и доложил свою мысль, что надо принять без встреч и флагов. Государь, выслушав Клейгельса, подумал немного и приказал отменить флаги и депутации, а если оные пожелают представиться и поднести хлеб-соль, то чтобы подносили во дворце. Так и было исполнено. Встречали Фердинанда только комендант Адельсон и он, Клейгельс. Эта перемена всех поразила, искали причину, и только в конце своего пребывания в Петербурге Фердинанд про нее как бы догадался и сказал Клейгельсу, что по случаю его приезда Клейгельсу было много хлопот, на что тот отвечал: никаких, кроме удовольствия встретить гостя моего государя. Во второй же приезд Фердинанда в Петербург он был встречен и депутациями, а столица была украшена флагами.

Про памятник, поставленный в память царя-освободи-теля, Клейгельс сказал, что в нем есть нечто для русского глаза не вполне симпатичное по аналогии. Царь Александр II представлен на том самом коне, на котором он был во время Плевненского сражения, рядом с ним, немного поодаль, – вел. кн. Николай Николаевич тоже на коне, а с другой стороны царя – гр. Н.П.Игнатьев. Вот эту-то фигуру, Игнатьева, Клейгельс и признает лишней в этой группе; лучше было бы, по его словам, видеть на его месте Гурко, Радецкого, Скобелева, которые находятся на барельефах. В Болгарии же Клейгельс заметил, что там Игнатьева очень почитают, что он там очень популярен среди населения, которое признает, что именно ему всем обязано.

29 сентября. Вчера Мосолов говорил про яхту «Штандарт», что когда она в шхерах села на камень и царь с семьей перешел на «Азию» ночевать, то барон Фредерикс и вся свита царя всю ночь не спали, так как в команде «Азии» не были уверены, мог и на ней оказаться ненадежный машинист, как оказался на «Штандарте».

Рейнбот, в порыве откровенности, вчера сказал, что вся беда в том, что царь со всеми соглашается, что у него нет никакой твердости. Вспомнил, что делал доклад царю о действиях Лангофа в Финляндии, об его планах на будущее и проч. Царь твердо, решительно ему сказал, что никогда подобных действий не допустит. Это было в 11 часов утра, а в 3 часа был у царя Лангоф и добился всего того, чего желал и против чего говорил Рейнбот.

3 октября. До сих пор нигде не видно, чтобы царь послал вдове Грингмута депешу. Вообще про царя нашего можно сказать, что он – загадка, сегодня он правый, а что завтра будет – покрыто мраком неизвестности. На приемах он обворожительный, но это впечатление скоро изглаживается, так как всякий чувствует, что всё, что обещано царем, не прочно, что на него надеяться нельзя.

5 октября. Батьянов говорил про Либаву и про Мурман, что в обоих портах у нас такие бухты, которые никуда не годны для стоянки судов, а денег на них ухлопано много. Тоже возмущался Амурской флотилией, на которую пошло 20 миллионов руб. Затеяли ее после японо-китайской войны, затем мы воевали с Японией, и только теперь, когда эта флотилия нам совершенно ни к чему, лишняя, ее достраивают, – еще не вполне готова, продолжают на нее бросать деньги. Таких безобразий у нас очень много.

Был у нас рижский Агафангел. Это мягкий в беседах архиерей, который очень осторожно высказывает свое мнение. До него сидел монах – чех Вячеслав. Он сказал, что архимандрит Арсений исчез вследствие того, что, привезя с собой икону из Иерусалима, здесь сказал, что она прислана патриархом царю в благословение, чего на самом деле не было.

Б.Никольский говорил, что протоиерей Восторгов интригует у Столыпина, где он персона грата, получить «Моек, ведомости», что Восторгов – низкая личность,