Шрифт:
Закладка:
И Альберт отчетливо осознал, что оказался в переходе между корпусами берлинского госпиталя. Да, и одет в больничную пижаму, а на ногах войлочные тапочки.
Агент помнил этот проход, там, в конце потайная дверка… Дверца из кошмарных снов, через которую попадаешь в некий закуток, где легко затаиться, переждать… А потом, как ни в чем не бывало, объявиться на третьем этаже, у седьмой палаты. На душе потеплело. А вот и тот дверной проем, точнее малозаметный лаз в стене, Альберт мышкой юркнул в потайную сень. Оказавшись в захламленном строительным мусором и поломанной мебелью чулане, стараясь не пораниться об обломки искореженных кроватных железяк, протиснулся к противоположной двери, выходу наружу. Сквозь дощатые щели пробивался яркий свет. Он слегка приотворил створку. Пахнуло густым больничным настоем. Промелькнул белый халат сестры милосердия, некто громко заговорил по-немецки. И Альберт облегченно вздохнул: «Наконец-то выбрался из передряги…»
Но тут мерзопакостно резанул вопрос: «А кто я в действительности?»
Кто — оберст-лейтенант Арнольд Альберт, инженер-паровозник Роман Ширяев или вовсе незнакомый, подобранный в недрах Абвера персонаж по имени Смагин Валентин Григорьевич… Тот тоже железнодорожный инженер, работник подмосковной станции, а теперь числится в командировке в другой области. Но эта новая личина еще не стала второй кожей, разведчик еще не вжился в этот неведомый и далекий от текущей жизни образ, чуждый привычному естеству. Да будь неладна эта конспирация, — но и без нее никак нельзя. Так кто он сегодня в конечном итоге? Как звать-величать самого себя, еще находящегося в Кречетовке… И пришла утешительная мысль, пусть все остается по-старому, и он пока — Роман Ширяев.
Роман Денисович пробудился… кошмарный флер улетучился. Еще не осознавая, где находится, отметил машинально, что подобные грезы не редкость… Но он уже приспособился ориентироваться в снящихся лабиринтах и умеет находить спасительный выход.
И уже окончательно проснувшись, трезвым умом, Роман Денисович явственно понял, осмыслил ночное видение. И то, что остается Ширяевым, пришлось по душе.
Да, судьба загнала в незавидное положение, крайне дрянное. Как теперь выпутаться из возникшей патовой ситуации. По сути, агент в ловушке. Ночной кошмар только подтвердил подсознательные страхи и неуверенность в собственных силах. И только слепой случай поможет Альберту выбраться из западни, в которую втюхался по собственной глупости. Иначе и не назовешь…
* * *
Сквозь, сделанные с расстекловкой, окна террасы уже начала пробиваться предрассветная синь. Ширяев посмотрел на часы — половина четвертого. «Тянуть кота за хвост — не тот случай…» — беглец быстренько поднялся, ополоснулся лицо из ржавого рукомойника с пимпочкой, прибитого к глухой стене. Вышел во двор, поутру, спросонья — зябко, инженеру уже давно не доводилось вставать в такую рань. На западе, пока погруженном в ночь, изредка грохоча, тяжело дышала станция, перегоняя потоки поездов. А вот молочно-белый восток скоро окрасится малиновой дымкой летней зари. Вокруг безмятежный покой. Плодовые деревья, обвиснув мясистыми листьями, еще в дреме. Ни ветерка, только покалывает ноздри влажная свежесть раннего утра. Не слышно ни утреннего щебета птиц, ни звуков пробужденной засветло домашней живности, — мир вокруг еще толком не отошел ото сна.
На утренний моцион у него ушло без мала полчаса, даже успел малость перекусить, вскипятив воду на керосинке. Стараясь не оставить следов пребывания, Роман Денисович покинул гостеприимное жилище поездного кондуктора. Тихонько вышел уже через садовую калитку, огляделся. Никого. И поеживаясь от проникающего под куртку холодка, направился в сторону станции. Инженер выбрал короткий путь по неезженому проулку, который упирался в обширную лесопосадку вдоль железной дороги.
Ступив под зеленый покров, Ширяев легко нашел нужную тропку, приведшую к заброшенному участку, где и прятался заветный старый дуб. Роман Денисович извлек из-под корней дерева вещмешок, предусмотрительно заделав ветками нору-тайник. Агент уже приучил себя быть аккуратистом. Приторочив сидор за спиной, еще раз обстоятельно оглядел себя как бы со стороны, — кажется, ничто не вызывает в облике прохожего подозрения у встречных-поперечных, нет ничего, что могло бы обострить чувство бдительности советского гражданина..
Ширяев не стал сразу выходить к железнодорожным путям, чтобы по-легкому пройти по наезженной дорожке вдоль насыпи линии. Пошел опять по едва видным тропам защитной полосы, в принципе он легко пробирался сквозь заросли, да и случайных прохожих здесь не встретишь. Так беглец вышел к горловине станции, куда подтягивались сформированные составы на север, на Москву.
У Романа Денисовича сложился такой план… Найти на готовом к отправлению товарняке удобную тормозную площадку, затаиться там и добраться до ближайшего полустанка, где остановят состав. Там по безлюдью и отсутствию охраны залезть на крышу вагона или под тент артиллерийской установки, распластаться по полу, стать невидимкой, и таким образом выехать за пределы области. Где уже станет свободней, там уже появятся другие варианты, каким образом добраться до Москвы.
Ширяев присел в кустах, пристально оглядывая подтянутые к горловине составы и пышущие паром паровозы, стоящие наизготовку. Разведчика больше интересовал ближайший к лесополосе товарняк, но подходы к поезду четко просматривались, и сдуру, можно легко напороться на часового. Да и семафор горел белым огнем, — путь закрыт. Но, как говорят русские, — опыт не пропьешь. Роман Денисович улучил момент, когда ближайший стрелок-охранник направился в обратную сторону и мышкой юркнул под колеса поезда. Посмотрел на выходной семафор второго состава, крыло в горизонтальном положении, белый огонь. Опять подлез под вагон, огляделся, и у третьего состава семафор закрыт.
И как на удачу, первый товарняк внезапно дернулся, раздался паровозный гудок отправления. Роман Денисович понял, что момент настал, огляделся и слегка побежал вдоль состава, отыскивая тормозную площадку. Потом присел, в надежде, что нужный вагон подойдет сам. И тот не заставил себя ждать — двуосный, старенький, еще дореволюционной постройки вагончик. Ширяев подбежал к нему схватился за поручни тамбура. Но тут же явственно ощутил, что спину пронзил чужой, враждебный взгляд. Но времени терять нельзя. Беглец вскочил на площадку и быстренько присел, собираясь прилечь, чтобы не обнаружить себя на станции.
И вдруг, как плеткой
