— Нехорошо будить такую женщину! — важно покивал Анас. — Только дома. И кошек своих не забудь приласкать!

— Уж разберусь как-нибудь, — посулил я некрохрычу и потопал из коттеджа.

Краем глаза полюбовался, как десятка орочьих легионеров, с наглыми мордами “при исполнении”, шугают пяток озабоченных придурков, рвущихся в дом. Так орочий старшина, душа-орсимер, ещё и кивнул мне и довёл до Гильдии с десятком!

Блин, дороговато, конечно. Но ведь отработал, признал озадаченный я. На пороге гильдии залепил себе смачную челодлань и активировал заклятье телепортации.

А дома, потирая челодланнутое, призвал Анаса. И стали мы разбираться с нашей добычей.

28. Правильные приоритеты

Стали мы с Анасом вчитываться в книжки, добытые из тайника дохлого придурка. И выходила по этим книжкам какая-то редкостная фигня. Вот серьёзно, я вполне был готов поверить, что кто-то из сектантов родного мира приложил к этой религиозной бредятине свои ручки. Потому что, даже если не брать во внимание кучу противоречий, то “милостивый и благостный Владыка дарует верным блаженство, силу, власть”, ну и прочие “вкусняшки” предлагались.

Но это ладно. Основные тезисы: “Вернём Тамриэль в благословенные времена Меретической эры, когда барьер сквозь Обливион был проходим каждым, и все были счастливы”.

Ну-у-у… не знаю, как остальные сектанты, но дохлый сиронорд был бы в меретической эре счастлив до усрачки. Голый, бегающий по каким-нибудь лесам или пустыням от добрых меров, охотящихся на зверушку ради развлечения. Ну или, если ОЧЕНЬ повезёт, содержался бы у какого-нибудь мера повышенной сердобольности как домашний питомец. Да уж, понятия счастья у всех разные, тут даже спорить не получается.

При всей своей бредовости и прочих моментах, книги содержали пусть и завуалированное, но указание “шо делать-то”. А именно: слушать старших, приближая царство Владыки и наместника егойного, Манкар Каморана, на Нирне. Что это за хрен последний тип — чёрт знает. Ни я, ни Анас с такими манкарами не сталкивались.

Не оповещать “непосвещённых” о целях, средствах и прочих моментах, связанных с сектой. Прибить, по возможности, если кто-то что-то узнал, ну а если самого ловят — радостно самоубиваться. Помирать исключительно с воплями “Мифический Рассвет грядёт!” — так называлась секта, книгопечатня которой выпустила книжонки. После помирания — попадать в некий “Гаяр Аята” или Рай(!). Где “тяжкими испытаниями заслужить право занять достойное место на Нирне после Рассвета меретической эры”. Какой-то кривой рай у сектантов выходит, с “тяжкими испытаниями”. Хотя, если учесть, КТО всем этим сектантством заведует, то всё даже “честно”. Коренные обитатели Мёртвых Земель такие “испытания” душонкам сектантов устроят, что даже жалко… Не, не жалко — сами себе злобные мазохисты.

И никакой конкретики, видно, “указания старших” передавались устно. Жаль, что придурок помер, конечно, но всё же не моё дело. Что интересно — в книжках про психованного Дагоныча ни слова: “Владыка и его наместник, Манкар Каморана”.

— А этот дохлый придурок… Орт Виний, — засунул я нос в сундучок с “гражданскими” бумагами и деньгами сектанта. — Не мог сам дагонопоклонником стать, независимо от рассветников этих? — предположил я.

— Понятия не имею, Рарил, — пожал дохлятина ключицами. — Знаешь, что самое хорошее?

— Что всё это не наше дело?

— Именно! — ликовал некрохрыч.

— Угу, заявится Дагон на Вварденфелл, — несколько уменьшил я градус ликования духа предков — поскучнел, призрачный. — Но вообще — ты прав. Сдам Танусее книги и бумаги, ничего интересного именно нам там нет.

— Ну вообще, сам факт того, что некая организация, хорошо подготовленная организация, — потыкал Анас костяшкой в книги, — поклоняется Дагону — довольно занятен. Никогда такого не было!

— И вот опять, — покивал я. — Всё-таки думаешь — не отдельный псих?

— Свитки телепортации, Рарил, — начал загибать пальцы некрохрыч. — Алтарь, причём в глухой подземной камере! Этот сучий сиронорд такого бы никак не сделал. Ему помогали, причём сильный маг.

— Ну в общем — да, скорее всего, — признал я. — Иначе не придурок выходит, а магнит для сект. А чего ты на него такой злой-то? — заинтересовался я.

— Да на остатки жертв посмотрел, — буркнул Анас.

— Так, — задумался я. — Разумные? — кивок. — А свитки слабенькие, причём на массу, — вгляделся я в свитки. — И жертву он приносил на алтаре. Дети, что ли?

— Да, — лаконично буркнула мертвечина.

— Вот скотина! Причём кому приносил-то! — возмутился я, доставая камень с душонкой из сумки. — В коллектор какой-нибудь навозный запихнуть? — разглядывал я антрацитово-чёрный камешек.

— Не вздумай! — всполошилась мертвечина. — Там просто запись, а не личность! Потратишь полезную вещь зря!

— Уговорил, — признал я правоту мертвечины. — Ладно, денежки приберу, — прибрал я денежки. — У меня сохраннее будут.

Положил свитки и тома в сундучок, потянулся, ну и уставился на ехидно на меня пырящегося Анаса.

— Ну что такое? — уточнил я. — Иду я к Вами и Васами, иду! Сам хочу, блин!

— Это ты, конечно, молодец, Рарил, — покивал некрохрыч. — Только вот ты с утра идёшь к старухе.

— Ну да.

— И что ты ей будешь рассказывать? — растеклась протоплазменным ядом мертвечина.

— Блин, — признал правоту дохлятины я. — Давай разбираться. И про алтарь этот подземный надо рассказать… — вздохнул я.

— И не врать притом, — напоследок сгадствовал некрохрыч, принял деловой вид и продолжил, — Давай разбираться.

Ну и разобрались. В общем, что я — “прирождённый мистик”, это Танусея сама озвучивала. А чувствительность к сортам и видам планов — это как раз мистическая фигня. Ну и не орать: “Дагоныч это”.

— В общем, — подытожил Анас. — Просто скажи, как мне, правду.

— Лава и молнии, приправленные злобой и разрушением, — припомнил я.

— Да, так. Старуха сама поймёт, а тебе сходу определять — рановато, — захихикал Анас.

— Угу. А алтарь?

— Под серым домом, на север от места, где ты сидел, метрах в тридцати под землёй. Вообще, скажешь только про направление, “примерно там” — и хватит.

— Серый — это где та сисястая была? — деловито уточнил я.

— Именно там, — принял мертвечина мечтательный вид.

В общем, что честно говорить — разобрались, я сундучок благополучно закрыл, ну и стал бродить по дому, оглашая его злобным рёвом: “Где эти негодные кошки, найду и съем!”