И это все, что Дэнни Канеман помнил – или решил помнить – о детстве. В возрасте семи лет ему велели никому не доверять, и он не доверял. Его выживание зависело от того, насколько успешно он закроется от других людей. Ему суждено было стать одним из самых влиятельных мировых психологов и невероятно глубоким знатоком человеческих ошибок.

Его работы, среди прочего, будут исследовать роль памяти человека в формировании суждений. Как, например, память французской армии о немецкой военной стратегии в прошлой войне могла привести к недооценке стратегии вермахта в новой войне. Как память человека о поведении немцев в прошлом могла привести его к неправильной оценке намерений немцев в будущем. Или как память о маленьком мальчике в Германии помешала эсэсовцу, обученному выслеживать евреев, опознать еврея в мальчике, которого он обнял на парижской улице.

Свои собственные воспоминания, впрочем, Канеман считал несущественными. И настаивал, что прошлое оказало мало влияния на то, как он смотрит на мир, или в конечном итоге на то, как мир смотрит на него. «Говорят, что детство оказывает большое влияние на дальнейшую жизнь человека, – сказал он однажды, когда его прижали вопросами. – Сомневаюсь». Он никому не рассказывал о своем опыте выживания во время войны. И только после получения Нобелевской премии, когда журналисты начали выискивать подробности, старые друзья Дэнни узнали о его прошлом из газет.

Осенью 1947 года проблема Палестины перешла от Великобритании к Организации Объединенных Наций, которая 29 ноября приняла резолюцию, формально разделившую эту землю на две страны: новое еврейское государство площадью примерно с Коннектикут и арабское – немного меньше размером. Иерусалим и его святые места не отошли никому. Любой человек, живущий в Иерусалиме, становился «гражданином» Иерусалима. На практике был арабский Иерусалим и еврейский Иерусалим, и жители каждого из них делали все возможное, чтобы друг друга убить. Квартира, где жил Дэнни со своей матерью, находилась возле неофициальной границы между двумя частями города. Однажды пуля прошла сквозь спальню Дэнни. Лидер его скаутского отряда был убит.

«И все же, – говорил Дэнни, – жизнь там не казалась мне особенно опасной. Все было по-другому, все было гораздо лучше. Потому что мы сражались. Я не хотел быть жертвой. Я не хотел быть кроликом».

Поздней ночью в январе 1948 года он с ощутимым трепетом увидел первых еврейских солдат: тридцать восемь молодых бойцов собрались в подвале его здания. Арабские боевики заблокировали несколько еврейских поселений на юге маленькой страны. Тридцать восемь еврейских солдат уходили из подвала Дэнни, чтобы спасти поселенцев. По дороге трое вернулись обратно – один подвернул ногу и двое его сопровождали. Поэтому группа стала известна как «35».

Они планировали пробраться к цели под покровом темноты, но не успели, и солнце застало их на марше. Бойцы встретили арабского пастуха и решили отпустить его, по крайней мере, именно так слышал эту историю Дэнни. А пастух сообщил о них арабским солдатам, которые устроили засаду, убили тридцать пять юношей и изуродовали их тела. «Вы знаете, почему они были убиты? – спрашивал Дэнни. – Они были убиты, потому что не могли заставить себя пристрелить пастуха».

Несколько месяцев спустя колонна врачей и медсестер под знаком Красного Креста ехала из еврейской части города к горе Скопус, где находятся Еврейский университет и больница. Скопус располагался за арабской чертой, еврейский остров во враждебном море. Единственный путь проходил по полуторамильной узкой улице, безопасность передвижения по которой обеспечивали англичане. Обычно поездки проходили без приключений, но в тот день взрыв бомбы остановил передний грузовик. Арабы открыли пулеметный огонь по автобусам и машинам «Скорой помощи», ехавшим следом.

Нескольким машинам удалось развернуться и уехать, однако автобусы с пассажирами оказались в ловушке. Когда стрельба прекратилась, семьдесят восемь человек были мертвы, а тела так сильно обгорели, что хоронить их пришлось в братской могиле. Среди них был Энцо Бонавентура, психолог, приглашенный в Еврейский университет из Италии девять лет назад, чтобы создать кафедру психологии.

«Это выглядело невероятным – то, что мы хотели победить пять арабских стран, – но почему-то мы не беспокоились. Там действительно не было чувства обреченности, насколько я помню. Да, гибли люди и все такое, но для меня после Второй мировой войны это был пикник». Мать Дэнни, очевидно, была иного мнения: она подхватила своего четырнадцатилетнего сына и бежала из Иерусалима в Тель-Авив.

Четырнадцатого мая 1948 года Израиль провозгласил себя независимым государством, и на следующий же день английские солдаты покинули страну. А армии Иордании, Сирии, Египта, Ирака и Ливана начали боевые действия. На многие месяцы Иерусалим попал в осаду, да и в Тель-Авиве жизнь была далека от нормальной. Минарет на пляже рядом с местом, где сейчас гостиница «Интерконтиненталь», стал гнездом для арабского снайпера. Он стрелял по еврейским детям на пути в школу и обратно. «Пули летали везде», – вспоминал Шимон Шамир, будущий посол Израиля в Египте и Иордании.

Шамир стал первым настоящим другом Дэнни. «Другие дети в классе чувствовали некоторую дистанцию между собой и им, – вспоминает Шамир. – Он не хотел быть в группе. Он был очень избирателен, ему хватило одного друга». Дэнни не говорил на иврите, когда приехал в Израиль, однако к моменту приезда в Тель-Авив общался на нем уже свободно. А по-английски говорил лучше всех в классе. «Он считался лучшим, – вспоминает Шамир. – Я дразнил его: «Хочешь стать знаменитым?» Уже тогда было ощущение, что его ждет большое будущее».

Дэнни не пытался выглядеть необычным; он просто таким был. «Единственный в нашем классе, кто пытался выработать правильный английский акцент, – рассказывает Шамир. – Нам всем казалось, что это очень смешно. Он отличался от остальных, в какой-то степени даже был аутсайдером. Причем именно из-за особенностей личности, а не потому, что он беженец».

«Он всегда был поглощен какой-то проблемой или вопросом, – вспоминает Шамир. – Помню, однажды он показал мне длинное эссе, написанное для себя, и это было очень странно, потому что эссе – это обязанность, которая выполнялась только для школы, на заданную учителем тему. Идея очень длинного эссе, никоим образом не связанного с учебной программой, написанного просто потому, что ему самому было интересно, меня весьма впечатлила. Он сравнивал личности английского джентльмена и греческого аристократа времен Геракла». Дэнни искал в книгах и собственном разуме то, что большинство детей получают от людей вокруг них. «Я думаю, что он искал идеал, – предполагает Шамир. – Образец для подражания».

Война за независимость продолжалась десять месяцев. Еврейское государство увеличилось до размера чуть больше штата Нью-Джерси. Десять тысяч арабов погибли, три четверти миллиона палестинцев были перемещены. После войны мать