Шрифт:
Закладка:
– А вот с этим сложнее, – Алексей пролистал на камере фотографии и остановился на трупе женщины. – Похоже, мягкие ткани, внутренние органы брюшной полости и кости грудного отдела отсутствуют. Мне не удалось прощупать даже позвоночник. При этом на теле нет никаких видимых повреждений, – он глубоко затянулся и выдохнул сигаретный дым. – Никогда ничего подобного не видел. Судя по неповрежденным участкам тела, женщина также умерла часов восемнадцать назад, но нужно проводить вскрытие, чтобы определить причину смерти.
– Да уж, темное вам дело досталось. Чертовщина какая-то, – сказал Елизаров.
Андрей был согласен с коллегой, но промолчал.
– Хорошо, на сегодня все. Спасибо всем. Давайте по домам, – сказал Кравцов.
Они попрощались. Игорь закрыл ноутбук и вышел вслед за криминалистом и медэкспертом. Андрей остался наедине с Елизаровым.
– За сутки второе подобное убийство. Здорово, правда? – безрадостно улыбнулся Андрей.
Елизаров подошел к нему. Они немного помолчали. За вымазанным кровью окном Петербург окутывал пасмурный вечер.
– Знаешь, мне хочется верить, что все это неспроста, – сказал Елизаров.
– Почему это?
– Потому что некоторые люди просто не заслуживают жизни. Ты сам это знаешь. Правда, их и людьми-то сложно назвать. Это звери, чудовища. И для этой твари приговора лучше быть не может. Сколько невинных жизней он отнял? Сколько судеб сломал? А мне теперь нужно звонить и объяснить родным, что их дочь, жена, мама больше не придет. Мне плевать, кто устроил здесь бойню. Просто еще большее зло поглотило другое зло. И если быть честным до конца, я рад, что оно явилось сюда до нас с тобой, и надеюсь, мразь эта умерла не слишком быстро. Женщину жаль, но в ее гибели виновен только этот подонок. А мальчишку мы найдем, не сомневайся.
Елизаров дружески хлопнул Андрея по плечу и вышел. Размышляя над его словами, Кравцов еще какое-то время смотрел в окровавленное окно, а когда собрался уходить, взгляд его остановился на электронных часах, поставленных на холодильнике. Они остановились и показывали время два часа пятьдесят семь минут. По коже Андрея пробежал неприятный холодок. Очень захотелось поскорее уйти отсюда, убежать из этой мрачной, темной квартиры как можно дальше и больше никогда не возвращаться.
Захлопнув дверь, Кравцов бросил ключи на комод. Дома было тихо и пусто. И уже давно. Снимая обувь, Андрей подумал, что неплохо бы завести собаку или кота, но с его ненормированным режимом работы запертый в стенах четвероногий друг скорее умрет от тоски, чем от голода. Ведь это только в кино и книгах следователи ходят-бродят, рассуждают. А в реальной жизни есть сроки, руководство, дежурство согласно графику и огромное количество бумажной работы.
Андрей вспомнил приятеля, который уволился из правоохранительных органов и устроился в банк. Впоследствии он говорил, что и не знал, будто, оказывается, можно и жить по-человечески; приходить и уходить с работы как положено, выходные вместе с семьей проводить, да и несравнимо меньше нервотрепки. Но Андрей не смог бы стать юристом-консультантом в банке или кем-нибудь еще. Он любил свою работу, хорошо знал ее и чувствовал себя на своем месте, но оказалось, что за все в жизни приходится платить.
Горячий душ уносил накопившуюся за день усталость. Но стоило закрыть глаза, и Андрею виделись вспышки фотокамеры из украшенной кровью квартиры Телефониста. Он слышал выкрики журналистов. Ему казалось, они смеются ему в спину, а их лица в тени превращаются в уродливые, звериные морды. Перед глазами плыли жуткие кровавые узоры на стенах и среди них следы детских ладоней. В памяти возник обезображенный мертвец с вывернутыми наружу ребрами. Он повернул голову и смотрел на Андрея отвратительными черными дырами вместо глаз. В них начала пузыриться кровь. Мертвец дернулся и зашевелился на окровавленной постели. Его руки с искривленными пальцами опустились в раскрытую грудную клетку, в гниющие внутренности. Мертвец поднял голову, будто стараясь заглянуть себе внутрь, и из его рта вместе с кровью вырвался чудовищный вопль.
Андрей открыл глаза и еще долго стоял под горячей водой, прогоняя прочь тяжелые мысли. Потом закрыл кран и потянулся за полотенцем.
Надев уютные домашние штаны, он на минуту остановился у зеркала и подумал, что со своими широкими от природы плечами, хорошим ростом и двухдневной щетиной еще вполне неплохо выглядит. Вспомнился план поездки на дачу и возможность пригласить кое-кого с собой. Это его приободрило, и он направился на кухню. Заученными за несколько лет жизни в одиночестве движениями Кравцов достал из холодильника остатки провианта, разогрел на сковороде отваренные макароны с колбасой и потер сверху сыра. Усевшись за стол, глотнул кефира и включил телевизор, сразу же переключая надоевшие пародийно-юмористические передачи. Часовая стрелка приближала конец суток. Разделавшись с ужином, он выключил телевизор и подошел к окну.
Пугая раскатами грома, по небу катилась свинцово-черная волна грозовых туч. И в этой поглотившей город темноте Андрей вдруг с новой силой ощутил, насколько он все-таки одинок и как тоскливо на сердце. Хотелось с кем-то поговорить. С кем-то близким, кто выслушает, поймет, утешит или просто поддержит добрым словом. Он посмотрел на часы – родителям звонить уже поздно. Пролистав контакты в мобильнике, Андрей горько улыбнулся, понимая, что больше поговорить-то и не с кем.
Гром разгневанного неба раздался над засыпающим Петербургом. Ветер застучал в окно, и Андрей впустил его, вдыхая ночной, пахнущий дождем и грозой воздух. Его сильное сердце взволнованно застучало в груди. Он больше не сопротивлялся ожившим воспоминаниям и снова видел те долгие, южные ночи, которые проводил с женой в старой летней беседке среди цветущих белыми цветками яблонь и вишен. Ему казалось, он и сейчас слышит шепот деревьев, утопающих в серебряном звездном свете, шум летнего дождя и рокочущего вдали грома. Они бесконечно болтали о какой-нибудь ерунде или просто, прижавшись друг к другу, чувствуя тепло любимого человека, смотрели вдаль, поверх полей, начинавшихся за старым садом, в бездонную глубину разбушевавшегося неба. Как же он любил ее жизнерадостный, звонкий смех, когда обнимал сильно-сильно, зарываясь лицом в густые русые волосы. Какая нежность была в глазах любимой после долгих горячих поцелуев. В целом мире не было никого счастливее, чем они.
«Как же давно это было. И как мне вас не хватает», – с болью подумал Андрей, отправляясь в спальню.
С тяжелым предчувствием надвигающейся беды Андрей брел сквозь серый ливень по разбитой дороге мимо покосившихся, ржавых фонарей. Он преследовал уродливое нечто, мелькавшее где-то впереди размытым пятном. Жалобно завывая, мимо Андрея проносились угрюмые, горбатые тени. Обжигая холодом, ветер сбивал его
