Шрифт:
Закладка:
— Всем же понятно, что это ошибка.
— Никто не любит признавать свои ошибки. Особенно император, — с кривой усмешкой отозвался Коннор, а затем неожиданно добавил: — Завтра мы отправимся на юг.
Мел от неожиданности чуть с перил не упала. Удержав равновесие, девушка спрыгнула и удивленно уставилась на брата.
— Что? На юг? Но зачем?
— Не знаю.
Она пристально всмотрелась в лицо Коннора.
— Не хочешь мне рассказывать?
— Дело не в этом.
Хоторн просто не знал, что ей сказать. Не мог же он сообщить Мелиссе о странных, навязчивых мыслях и соленом ветре. О предчувствии, которое становилось все сильнее, и затихшем монстре у сердца, который словно выжидал для главного удара.
— Так надо.
— Хорошо. Скажу парням.
Через два дня они были уже в паре часов езды от морского побережья, когда внезапно ощутили легкую вибрацию, дрожью прокатившуюся по телу. Потом послышался небольшой звон. Такой тихий, что, кроме них четверых, его никто не услышал.
— Чтоб меня тьма поглотила, — вздохнул Дик потрясенно. — Прорыв!
— Здесь? — Мел все еще отказывалась верить, хотя инстинкты не обманывали.
— Здесь, — кивнул Коннор, хваталась за камень на груди. — Я вперед, вы за мной.
Небольшой вагон слегка тряхнуло. Одновременно с этим раздался скрежет тормозов, вызвав испуганные возгласы у других пассажиров.
Бросившись к окнам, они увидели огромную тень, которая поднялась в небо и, расправив широкие крылья, устремилась к морю.
Айрин
Клинки в моих руках горели огнем.
Казалось, что стоит их отпустить — и на ладонях останутся багряные шрамы от ожогов.
Если бы только у меня было время передохнуть…
Я не успевала.
Боролась, не останавливаясь рубила черные нити тьмы и понимала, что не успеваю, трещины становились все больше.
И уже не бабочки выбирались наружу, стремясь как можно быстрее пробраться в наш мир.
Крохотные птички с длинными острыми клювами и огнем в глазах.
Они летали так быстро, что взмах крыльев рассмотреть было невозможно, казалось, что они и не летали, а парили в воздухе.
Красивые, с крохотными черными перышками, которые отливали темно-фиолетовым блеском. И такие же смертельно опасные.
Они не собирались расширять трещины, для этого были созданы бабочки.
О нет, это прекрасные создания готовы были уничтожать все на своем пути, отравляя своим ядом каждого, кому не посчастливилось оказаться без защиты магических кристаллов в этот час.
Отлетев на метр, я начертила клинками в воздухе древний знак, который на мгновение вспыхнул огнем и тут же погас.
Щит. Небольшой, не забирающий много сил, но относительно надежный. По крайней мере, против птичек выдержит.
А остальному я не позволю пробраться в наш мир.
Никогда не думала, что могу быть настолько кровожадной, но смотреть, как крохотные птички быстро сгорают и осыпаются горьким пеплом, натыкаясь на щит, оказалось довольно приятно.
Щит дрожал передо мной, то и дело сверкал, слепя глаза, но справлялся со своей задачей.
Тем более что вскоре птички поняли, что толку нападать на меня нет никакого, поэтому бросились на разрушение защиты, которую выстроили вокруг трещин маги.
«Твари тьмы», — мысленно прошипела я, вновь бросаясь к трещинам.
Нельзя было разрываться и бросаться на защиту укрепления. Гораздо важнее уничтожить первопричину… и принять эту правду…
Нельзя успеть все… нельзя спасти всех.
Именно этому учил дядя мальчишек… Принимать горькую правду, что даже светлые не могут сделать все.
Птички прорвутся. Не сразу но проделают бреши в укреплении магов и спустятся в город. Сколько их там будет летать по пустынным улицам, пытающихся проникнуть в каждый не защищенный кристаллами дом, находя беззащитных людей и отравляя их своим ядом?
Я видела этих несчастных.
Женщины Монрей, обладающие достаточными силами, иногда допускались к лечению раненых. Многие даже становились великими целительницами.
Так, к маме часто обращались несчастные, которые когда-то попадали под воздействие темной магии… Лишь раз оказавшись на пути этих тварей, полностью излечиться от них было невозможно.
У нас дома жил один такой старик. Добрый, веселый и такой одинокий. Все знали, что от Хилгарда много лет назад сбежала жена с детьми, и жалели, но скрасить его одиночество никто не спешил.
Папа страшно ругался, когда узнал, что я тайком бегала к нему послушать сказки и принести еды из кухни.
— Хилгард отмеченный!
— И что? — не понимала я, упрямо качая головой, что еще больше раздражало отца.
— Вот дура, — хмыкнул Кай и тут же получил от отца звонкую затрещину. — Ой, а меня-то за что?
— Помолчи!
Отец повернулся ко мне и твердо произнес:
— Айрин, я запрещаю тебе ходить к старику! Ты поняла меня?
— Но почему? — я едва не плакала от бессилия, но сдаваться не собиралась.
— В нем живет тьма.
— Это неправда!
Но я сама вскоре убедилась в этом. Мне тогда было всего десять…
Через неделю я все-таки ослушалась отца и прокралась к старику, прихватив из дома корзинку с ароматными пирожками с капустой и бутылку сладкого компота из дикой ягоды.
Подходя к дому, я услышала стон, который как-то незаметно перешел в вой.
Будто собака рычала от боли. Но у старика не было животных. Они, как и люди, избегали его, стараясь не вставать на пути.
Застыв на пороге, я нерешительно потопталась, не зная, что делать дальше.
— Дядька Хилгард? Это Айрин.
Ответом мне была тишина, которую внезапно нарушило тяжелое сбивчивое дыхание, от которого у меня мурашки побежали по телу.
Надо было бежать, но я не могла даже пошевелиться.
С тихом скрипом открылась дверь, и на порог… выползло нечто.
Не вышло, а именно выползло. Да и на человека оно мало было похоже. Пусть были руки-ноги, тело, да и голова. Только двигался старый Хилгард странно: руки-ноги вывернуты, голова под непонятным углом, словно ему шею свернули. Да и глаз не было, лишь красное пламя бездны в окружении чернильной тьмы.
Корзинка выпала из ослабевших рук и с грохотом приземлилась под ноги. Лопнул пузырь с компотом и залил ароматные пирожки.
А существо среагировало на звук и бросилось на меня.
