Шрифт:
Закладка:
Лев прекратил терзать горбы верблюда, спрыгнул на землю, весь подобрался, пригнув голову и оскалив зубы.
Маркиз был уже рядом.
— Он сейчас прыгнет! — закричал Рокко. — Стреляйте, хозяин! Стреляйте!
Грянул выстрел. Лев тяжело рухнул, но сразу же вскочил и угрожающе взревел. Хищник собирался напасть на маркиза, перезаряжавшего оружие, когда Эстер, Бен и Рокко нажали на спусковые крючки.
Лев упал и больше уже не поднялся. Несколько раз дернулся, разрывая бок мертвого верблюда когтями, потом застыл.
— Черт возьми! Ну и крепкая же у него натура, — невозмутимо произнес маркиз. — А ведь моя пуля угодила ему прямо в сердце.
Глава VIII
Первые пески
Остаток ночи прошел спокойно, несмотря на отдаленное рычание второго льва. Впрочем, зверь рычал скорее от боли, нежели от ярости, хотя пули вряд ли привели его в благодушное настроение, наверняка причиняя немало мучений.
К шести утра караван, сократившийся на одного верблюда и одного осла, готов был покинуть стоянку и направиться к пустыне. Маркиз приказал освежевать убитого льва и преподнес великолепную шкуру смелой еврейке. Та поблагодарила за подарок.
— Нам бы нужно забрать и вторую, — напомнил Бен, когда караван уже тронулся в путь.
— А ведь точно! — воскликнул маркиз. — Есть же еще зверь, убитый госпожой Эстер.
— Сейчас мы и его освежуем, — сказал Рокко.
Эстер устроилась на верблюде, и бедуины повели караван к последним холмам. Трое приятелей сели на лошадей и поскакали на место ночной охоты. Найти кусты, за которыми прятался зверь, убитый отважной девушкой, оказалось несложно. Однако труп, по-прежнему лежавший там, принадлежал отнюдь не льву.
Это была полосатая гиена, которые во множестве обитают в Марокко и припустынных районах. Грубая желтоватая шерсть этих зверей образует вдоль хребта щетинистую темную гриву. Голова крупная, морда вытянутая, тело удлиненное. Несмотря на острые зубы и крепкие когти, гиены трусливы и не осмеливаются нападать на людей, питаясь в основном падалью.
— Хороший выстрел, — похвалил маркиз, осмотрев труп. — Точно в голову.
— Снимать шкуру смысла нет, — заключил Рокко. — Ценности в ней никакой, одна вонь.
— Тогда в путь, господа, — сказал Бен. — Неразумно надолго покидать караван.
Они пришпорили лошадей и догнали верблюдов на середине холма.
Те, непривычные к ходьбе по камням, шли с большим трудом. Кроме того, им не нравилось идти в зарослях. Верблюды — дети пустыни, привычные к пескам и колючим кустарникам. В лесах они чувствуют себя неуютно, испытывая своего рода недомогание.
Караван, теряя силы, стремился к песчаному морю.
В десять утра сделали остановку около крошечного адуара, состоявшего из двух драных палаток, обнесенных изгородью, за которой блеяли три дюжины черных овец. Похоже, этот адуар был последним. Южнее овцам уже нечего было есть.
Хозяин адуара, тощий, как и все обитатели пустыни, старик-араб с длинной бородой, белеющей на фоне черного шерстяного уазроца, гостеприимно встретил путешественников, нараспев повторяя: «Ас-саляму алейкум, ас-саляму алейкум…»
Приказав мальчишке принести гхирбу — бурдюк со свежим молоком, он сказал Эль-Хагару:
— Пей первым, человек, чьи руки благословил сам Всевышний. Мне требуется твоя помощь.
— Ты меня узнал? — спросил мавр.
— Да.
— Чем же я могу тебе помочь?
— Мой сын болен.
— Я вылечу его, — невозмутимо ответствовал мавр.
— Ишь ты! — хмыкнул Рокко. — Караванщик превратился во врача.
— Он чудотворец, — возразил Бен Нартико.
— И вы в это верите? — спросил маркиз.
— Сами увидите.
Старик сходил в палатку и вернулся, неся на руках мальчика лет пяти. Безволосая голова ребенка была вся покрыта отвратительными язвами.
— Мой сын очень болен, — повторил старик. — Исцели его, и Аллах тебя вознаградит.
— За исцеление ты отдашь мне одного барана, — сказал Эль-Хагар, которого нельзя было назвать бессребреником.
Посадив малыша перед собой, он с самым серьезным видом достал из мешочка на поясе кремень и кресало и принялся выбивать искры так, чтобы они падали на изъязвленную голову. Одновременно он читал Аль-Фатиху, первую суру Корана, время от времени восклицая:
— Бисмиллях!
Затем Эль-Хагар поднял мальчика на ноги и сообщил:
— Все, ты скоро выздоровеешь. А теперь отдавайте барана.
— Да он просто наглый мошенник, — возмутился де Сартен.
— Нет, господин маркиз, — ответил Бен. — Он искренне верует.
— Что это за благословение крови на руках? — поинтересовался Рокко. — Откуда оно берется?
— Дар, имеющийся лишь у тех, кто собственноручно срубил много голов.
— У нашего Эль-Хагара, должно быть, руки по локоть в крови. — Рокко едва сдерживал хохот.
— Скажите, Бен, вы действительно верите в так называемое благословение?
— Я лично наблюдал, как люди с подобным даром излечивали детей, страдающих от язв на голове. Благодаря искрам или еще чему — не знаю. Однако дети выздоравливали, это факт.
— То есть он способен лечить одну-единственную болезнь? — уточнил маркиз.
— Да.
— Вот жалость! — воскликнул Рокко. — Иначе цены б ему в пустыне не было.
— Вижу, вы оба сомневаетесь в силе благословения. Тем не менее я своими глазами видел арабов, излечивающих простым наложением рук. Знаете, что самое странное? Им удается вылечить даже неплодоносящие деревья.
— Ну это уже слишком! — фыркнул маркиз.
— Однажды мне пришлось заплатить за подобное чудо из своего кармана, — ответил Бен.
— То есть?
— В моем саду росли абрикосы и оливы, не дающие больше плодов. Люди посоветовали обратиться к одному из таких чудотворцев. Поскольку я сомневался в действенности его метода, мне предложили провести испытание. Шесть абрикосовых деревьев были накормлены, а одно оставлено поститься.
— Накормлены? И чем же их накормили?
— Дымом от трех сожженных бараньих голов. И что бы вы думали? Шесть деревьев принесли великолепные фрукты, а седьмое даже не цвело.
— Невероятно!
— Тем не менее, господа, в пору цветения местные садоводы обрабатывают так свои деревья и не могут пожаловаться на результаты.
— Да, а что сталось с оливами? — полюбопытствовал Рокко. — На моем острове много деревьев, не приносящих плодов.
— Между оливами закопали тонкую золотую трубочку, оба отверстия которой замазали глиной пополам с яичной скорлупой. Вы сами, дорогой Рокко, можете провести подобный эксперимент. Здесь же этот метод широко известен, и им пользуются многие.
— При случае я расскажу о нем своим соотечественникам, — с сомнением протянул сардинец.
Когда все отдохнули, маркиз, желавший войти в пустыню тем же вечером, отдал приказ отправляться. Зелени становилось все меньше, все чаще попадались низины, засыпанные песком, принесенным ветрами из Сахары. Верблюды ускорили шаг. Им не терпелось почувствовать под мозолистыми ступнями песок бесплодных барханов.
Местность плавно понижалась, на растениях появились отметины, оставленные палящим зноем Сахары. Теперь это были чахлые кустики
