– Это означает, товарищ батальонный комиссар, что вы можете забрать подчинённых вам бойцов и командиров и уйти, я даже кухню вам отдам, но я и мои бойцы, все из Сорок Второй стрелковой дивизии, останутся тут. Товарищ военврач голоса не имеет, она из той же дивизии и находится в моём подчинении.

– Лейтенант, вы что, с ума сошли? – Тот, похоже, не верил своим ушам, меня это даже позабавило. – Это приказ!

– Как бы вам вежливо и тактично ответить?.. А, вот. А мне насрать. Вы никто, и звать вас никак. Своими пограничниками и командуйте.

– Арестовать! – задыхаясь от ярости и покраснев лицом, выдохнул тот. – Под трибунал!

– Давай, рискни! – В руках у меня тут же появилась граната Ф-1, и я выдернул кольцо, удерживая скобу одним мизинцем.

Политработник смотрел на гранату, как кролик на удава. Да и не он один. Карповский же, вздохнув, объяснил своему командиру:

– Товарищ Гордиевский, лейтенант Павлов контужен и потерял память. Он лично попросил следить за ним и указывать, если он будет вести себя не так, как положено красному командиру. Лейтенант, уберите гранату и объясните свои мотивы. Ваше «не хочу» – это не объяснение.

Демонстративно вернув кольцо на место, что вызвало у некоторых вздохи облегчения, я повесил гранату за скобу на ремень и сказал:

– Уже все в курсе, что я потерял память, я не могу её пока восстановить, поэтому собираю сведения от кого могу. Поговорил я и с немцами, взятыми мной в плен. Как-то вопрос зашёл о советских политработниках. Немцам сверху спустили приказ расстреливать на месте при выявлении жидов, комиссаров, работников НКВД и пограничников. Немцы педанты, они исполняют приказы неукоснительно. Однако от политработников немецкие офицеры в полном восхищении и в восторге. Они их очень хвалят. Сейчас объясню причины, на примере. Допустим, двигается пехотный батальон вермахта и натыкается на наспех выстроенную оборону русских. Откатившись, те готовятся дать координаты артиллерии, миномётчики тоже миномёты готовят, в общем, обычная работа по подготовке к вскрытию обороны. А тут из окопа выскакивает командир со звёздами на рукавах, с пистолетом, и с криком бежит на немцев. За ним волной, с винтовками в руках, выбираются бойцы и бегут следом, блестя гранями штыков. Представили ситуацию?

– Ничего необычного в этом не вижу, – пожал плечами комиссар. – Я сам в Гражданскую так в атаки ходил.

– А для немцев это дико. И сейчас не Гражданская, воюют по другим нормам. Они уже знают привычки политработников и встречают нашу атаку как надо, огнём пулемётов, а в пехотном батальоне вермахта их много. Причём комиссаров стараются не задеть: если он упадёт, бойцы залягут, и тогда предстоит долгая перестрелка. Солдатам строго-настрого приказано стрелять его одним из последних – и атака остановлена, захлебнулась в крови. Немцы добивают штыками раненых, идут занимать пустые окопы. Там, где те, вскрывая оборону, обязательно бы понесли потери, они легко уничтожили обороняющихся и идут дальше. И таких случаев было множество, немцы в восхищении от того, как советские политработники помогают вермахту уничтожать кадровый состав Красной армии и открывают им дорогу. Это показания пленных, я передаю их слово в слово. Правда, стоит отметить, что не все политработники такие, не все. Опять же со слов пленных немцев, были два комиссара, обеспечивших крепкую оборону, немцы кровью умылись. В одном месте сутки не могли сбить наших с позиций. А не обойдёшь: наши, когда немцы на сто метров подходили, поднимались в контратаку, отбивая её, собирали с убитых немцев оружие и патроны (своё уже закончилось) и снова уходили в укрытия. До последнего защитника стояли. Командовал ими полковник, немцы не разбираются в ваших чинах. Вот этим двум политработникам – они погибли – я бы в ноги поклонился, выказывая своё уважение. Они заслужили. Поэтому пока мы тут общались, я прикидывал, к какой категории вас отнести. Вы не чета тем двум комиссарам, к которым немцы отнеслись с уважением и даже похоронили с воинскими почестями. Они уважают хороших и достойных воинов. Вы из тех, что поднимают бойцов в бессмысленную атаку, и погубите их с лёгкостью. В душе ничего не дрогнет. Поэтому и говорю. Своих забирайте, а моих трогать не сметь! Тем более мне за это ничего не будет. Я до своих дойду, а вы гнить где-то в бурьяне будете. Мёртвые не жалуются и рапорты не подают. В этом и причина моего отказа. И другого решения вы не услышите, нам с вами не по пути.

Этот батальонный комиссар Гордиевский меня прекрасно услышал и, поглядывая на гранату, висевшую на ремне, только пожал плечами. Что с контуженого взять?

Они забрали все повозки и кухню, раз сам предложил, и убыли. Почти восемьдесят пограничников. Удивительно, но факт: играя словами, стараясь не обидеть комиссара, Шаблин отказался уходить со своими бойцами. А Карповскому делать нечего, только козырнул и пошёл приказ выполнять.

Так повозки и кухня убыли в тыловой колонне пограничников. Двух коней, что у них были, для кухни использовали. Только одну повозку оставили и раненых. А оставшиеся припасы честно пополам поделили. Так получилось, что я стал старшим командиром, Шаблин замом, и не без интереса смотрел, что будет дальше.

Убедившись, что прилипалы ушли, по сути, ограбив нас, я стал отдавать приказы:

– Товарищ военврач. Раненых подготовить к транспортировке, если есть срочные операции, то начинайте. Через два часа мы уходим. Те, кто захватил обоз, не думая привели его сюда, и по следам тут скоро будут немцы. Поэтому стоит поторопиться. Да, подготовьте список медикаментов, которые вам нужны, постараюсь добыть. Старшина Овечкин, вы остаётесь ротным старшиной, считайте всех оставшихся ротой, включая раненых. Бойцы конвойного батальона как отдельный взвод. Для вас – принять новую трофейную полевую кухню, очистить от смазки и начать готовить обед. Дальше, в том дальнем лесу на полянке три лошади – судя по оборванным постромкам, или из погибшего обоза, или артиллерийские. Больно крупные. Две лошади ранены. Послать бойцов и привести сюда. Найти коновала, чтобы начал лечение. Двух коней в повозку, одного в кухню запряжёте. Подготовьте всё к вывозу. Будем использовать грузовики, потом их бросим. Лейтенанту Шаблину – сформировать из бойцов подразделения, поставив командовать оставшихся командиров. Стрелки – в отдельную роту, четыре стрелковых взвода и хозвзвод. Артиллеристы и остальные – в отдельный взвод. Медики отдельно. Всё, расходимся. Старшина, список с тем, что необходимо бойцам, составил?

– Да, товарищ лейтенант, вот он.

– Хорошо. Поищем. А