Где-то в мраке склепа камень скользнул по камню, и я прекратила свои попытки. Игнорируя сильную боль, опустила руку на колени, где собралась свежая кровь, пропитав рубашку. Я уставилась в темноту, напрягая зрение и стараясь рассмотреть, кто пришел.

– Вижу, ты наконец проснулась.

Услышав голос Аластира, я сжала руки в кулаки.

Через мгновение он вышел на освещенное факелом место. Он выглядел так же, как и в храме, разве что теперь его черная туника с золотой нитью была без рукавов.

– Я уже приходил, но ты спала.

– Предатель, сукин сын! – сплюнула я.

Аластир остановился между двумя каменными гробницами.

– Вижу, ты злишься. Имеешь на это полное право. Янсен признался, что вышел из себя и ударил тебя. Я прошу за это прощения. Бить того, кто не может защититься, не входит в наши клятвы.

– Меня не волнует, что он меня ударил, – прошипела я, сердито уставившись на Аластира. – Меня волнует, что вы предали Кастила. Что вы приложили руку к смерти собственного внучатого племянника.

Он склонил набок голову, и пересекающий его лоб неровный шрам скрыла тень.

– Ты смотришь на это как на предательство. Я же вижу в этом необходимость обеспечить безопасность Атлантии.

В моей груди загорелась ярость.

– Как я сказала Янсену, я всего лишь защищалась. Защищала Кастила и Киерана, и Джаспера. Я бы…

– Ты бы никогда такого не сделала, если бы не считала, что такая реакция оправданна? – перебил он. – Тебя вынудили применить силу твоей крови против других?

Моя грудь тяжело поднялась и опустилась.

– Да.

– Давным-давно, когда боги, чьи имена давно позабыты, пробудились и стали сосуществовать со смертными, смертные подчинялись правилам. Боги действовали как их защитники, направляли их в трудные времена и даже даровали милости самым преданным.

– Меня не интересовал бы этот урок истории, даже если бы от него зависела моя жизнь, – вспылила я.

– Но, кроме того, они выступали перед смертными как судьи, присяжные и палачи, если деяния смертных признавались оскорбительными или недозволенными, – продолжал Аластир, словно я ничего не говорила. – Проблема состояла в том, что только боги определяли, что является, а что не является наказуемым. Множество смертных умерли от рук богов за ничтожные оскорбления. В конце концов против этих богов восстали их младшие собратья. Но склонность действовать необдуманно, часто в порыве страсти или других непредсказуе– мых эмоций, или отвечать насилием – черта, которой подвержены даже боги, особенно старшие из них. Вот почему они уснули.

– Спасибо за сведения, – огрызнулась я. – Но вы все еще не объяснили, почему предали принца. И почему использовали для этого Беккета.

– Я поступил так, как было нужно, потому что жестокость богов часто переходит к их детям, – заявил он. – Мысли и поведение божеств были еще более непредсказуемы, чем у их предшественников. Некоторые считали, что виной тому влияние смертных, поскольку прежде боги сосуществовали со смертными, но не жили среди них. Они оставались в Илизиуме, тогда как их дети жили в царстве смертных.

Илизиум? Страна теней? Все это звучало как бред, а мое терпение уже подходило к концу. Я была близка к тому, чтобы, рискуя потерять руку, попытаться схватить копье и швырнуть в этого мерзавца.

– Не знаю, из-за влияния смертных или нет, но после того, как боги уснули, божества стали…

– Слишком могущественными и слишком опасными, – перебила я. – Знаю. Я это уже слышала.

– Но рассказал ли тебе Янсен, что они натворили, чтобы заслужить такую участь? Уверен, ты уже поняла, что все замурованные здесь были божествами. – Он поднял руку, показывая на саркофаги и трупы. – Рассказал ли он тебе, почему первичные атлантианцы восстали против них подобно тому, как их праотцы восстали против изначальных богов? Рассказал ли он, какими монстрами они стали?

– Он был слишком занят, пока бил меня, и не добрался до этого места, – презрительно ответила я. – Так что – нет.

– Кажется, я должен еще раз извиниться.

– Да пошел ты, – выдавила я.

Ненавижу его извинения. Похоже, его слова прозвучали искренне. И он произнес их с полной обоснованностью. Мне не нужно было применять свои способности, чтобы это понять.

Он поднял брови, и выражение его лица смягчилось.

– Божества выстроили Атлантию, но они же едва не разрушили ее своей алчностью и жаждой жизни, своим неутолимым желанием большего. Они всегда хотели больше. Они не знали ограничений. Если они чего-то хотели, то брали это или создавали. Иногда во благо королевству. Большая часть внутренних помещений, которые ты видишь, существует благодаря им. Но чаще они действовали только в собственных интересах.

Это ужасно напоминало Вознесшихся. Они тоже правили, ставя на первое место свои желания.

Я посмотрела на Аластира.

– Итак, я угроза, с которой нужно разобраться, потому что я происхожу от божества, у которого то ли были, то ли нет проблемы с самообладанием? – С моих губ сорвался смешок. – Как будто у меня нет собственной воли и я всего лишь побочный продукт того, что содержится в моей крови?

– Пенеллаф, возможно, для тебя это прозвучит невероятно, но ты только что вступила в Отбор. Рано или поздно ты начнешь испытывать те же беспорядочные и жестокие импульсы, что и они. Ты сейчас опасна, но в конце концов станешь чем-то совершенно иным.

Передо мной вспыхнул образ женщины с волосами как лунный свет.

– Что еще хуже, в самой своей сути ты смертная и гораздо больше подвержена влиянию, чем атлантианцы или вольвены. И из-за смертности ты будешь еще сильнее подвержена импульсивным решениям.

Женщина исчезла из моего внутреннего взора, и я посмотрела на него.

– Вы ошибаетесь. Смертные гораздо осмотрительнее и более склонны оберегать жизнь.

Он выгнул бровь.

– Даже если и так, ты происходишь от тех, что рождены от плоти и огня самых могущественных богов. Твои способности поразительно напоминают способности тех, кто, если их разозлить, могли быстро стать разрушителями, испепеляющими все в своем гневе. Целые семьи были истреблены из-за того, что кто-то посмел оскорбить кого-то из божеств. Целые города разрушали до основания, если один человек совершал преступление против них. Но платили все – мужчины, женщины и дети.

Во мне возникло беспокойство.

– Потом они начали выступать друг против друга и уничтожать в борьбе за власть над Атлантией. В это время были истреблены целые кровные линии. Когда погибли потомки Сэйона, против божеств восстали серены. Они умерли не потому что впали в депрессию и не потому что их линия растворилась и они в конце концов исчезли. Их убило другое божество. Многие кровные линии погибли от руки этого божества – божества, которое многие считали не таким, как другие.