Шрифт:
Закладка:
– Именно так Беллингем и сказал: на прислугу редко обращают внимание.
Джулиана некоторое время молча обдумывала его слова, наконец призналась:
– Я заметила вас сразу же.
Ему показалось, или ее голос дрогнул?
– Я просто очень приметный, – без тени раскаяния ухмыльнулся Рис.
– А еще по-прежнему очень самонадеянный.
– Я бы предпочел слово «самоуверенный». И говорю это совершенно серьезно. Клейтон потому и засунул меня в конюшню, чтобы поменьше бросался в глаза.
– Думаю, есть еще одна причина засунуть вас в конюшню. Просто он совершенно уверен, что вы не способны выполнять обязанности лакея или камердинера, так?
Рис прищурился. Какие бы чувства ни вызывала в нем Джулиана, в проницательности ей не откажешь: почти обо всем догадалась, причем в подробностях. Оставалось только надеяться, что ей можно доверять, по крайней мере в этом деле.
Она постучала по щеке концом хлыста.
– Теперь список гостей обрел смысл. Большинство – дебютантки и их мамаши. Надо полагать, вы надеялись, что мало кто из них вас знают.
– Вот именно.
– Я думаю, вы просто ненормальные. – Она направилась к своей лошадке. – А еще я уверена, что у вас нет ни малейшего шанса остаться неузнанными.
Рис с силой выдохнул.
– Даже если и так, я рассказал вам правду. Вы сдержите обещание сохранить все в тайне?
– Я уже сказала. – Джулиана, воспользовавшись столбиком забора, легко села в седло.
Рис с облегчением выдохнул и на мгновение расслабился. Похоже, легко отделался. Она пообещала сохранить тайну, и значит, выигрыш целиком останется у него. Только вот можно ли надеяться, что в ней все же имеется капля порядочности?
Джулиана взялась за поводья и повернула лошадь так, чтобы оказаться к Рису лицом.
– Я пообещала сохранить тайну, но не говорила, что не стану над вами подшучивать и наблюдать, как вы справляетесь со своими обязанностями.
Глава 8
Джулиана уже развлекалась вовсю, хотя веселье только началось. После того как Рис сопроводил ее обратно в конюшню, она принялась изводить его множеством разных поручений.
– Вайолет нужно как следует почистить, – заявила она первым делом, указав на лошадь, которую привезла с собой.
– Как пожелаете, миледи, – поклонившись, ответил Рис.
Он мгновенно ушел куда-то и вернулся с двумя ведрами воды. Одно поставил перед лошадью, чтобы напилась, во второе окунул губку и принялся ее протирать, что-то приговаривая тихим голосом.
Джулиана поймала себя на мысли, что хотела бы узнать, что именно он бормочет. Явно что-то очень доброе, гораздо добрее, чем то, что он успел сказать ей с их вчерашней встречи.
Рис закончил чистить Вайолет, не забыв и про ее чудесную темную гриву. Нужно отдать ему должное, у него есть подход к лошадям, да и сделал он все профессионально.
– Что скажете, миледи? – отступил он в сторону, поклонившись.
Джулиана вдруг подумала, что никогда в жизни ей так не хотелось быть лошадью, но не собиралась признаваться в этом, лишь вздернула подбородок и заявила:
– Теперь нужно вычистить денник Вайолет.
Он выгнул бровь и взглянул на солому в стойле.
– Мне он кажется чистым, миледи. Я тщательно убрал его только сегодня утром.
Джулиана фыркнула, выказав тем самым сомнение в его умении правильно чистить денники. Придется бросить ему вызов. Изобразив умудренную опытом светскую даму, она наставительно проговорила:
– Если даже и так, навоз следует все же убрать. Уж будьте любезны.
С некоторым удивлением Джулиана смотрела, как Рис закатил в денник Вайолет тачку, вытащил откуда-то из глубины конюшни вилы и приступил к делу с неожиданным энтузиазмом.
Спустя некоторое время лоб его заблестел от пота, а рубашка прилипла к широкой груди и плоскому животу, обрисовывая мышцы. Джулиана тоже оттянула вырез амазонки. Сегодня не по сезону жарко, правда?
Рис не остановился и ни разу не посмотрел на нее. Порцию за порцией кидал он вилами солому в тачку, и буквально через четверть часа денник заблестел чистотой. Но, пожалуй, самым удивительным было то, что он ни разу не выразил недовольство. Рис отвез грязную солому в другую часть конюшни, вернулся с полной тачкой чистой, перекидал ее в денник и начал разравнивать толстым аккуратным слоем, ловко орудуя вилами.
Закончив, он воткнул вилы в земляной пол и, опершись на них, самым дружеским тоном поинтересовался:
– Теперь хорошо, миледи?
Прежде чем ответить, Джулиане пришлось подобрать челюсть с пола конюшни. Надменно вздернув носик, она прошествовала к деннику, тщательно изучила результаты его работы, и ответила, подумав, что он справился куда лучше, чем конюхи в ее собственной конюшне:
– Пойдет.
Но долго заниматься инспекцией его работы она не могла, потому что требовалось срочно придумать следующее задание. Пусть ее и впечатлили его способности, но пока он выполнил всего два задания. Она же намеревалась ежедневно нагружать его так, чтобы заставить отказаться от пари, и подозревала, что от нее потребуется немало выдумки и изобретательности, поскольку выигрыш был для него, похоже, очень важен.
– Вайолет нужно покормить! – выпалила Джулиана.
– С удовольствием, миледи, – поклонился он.
– Что-что? – прислонила она ладонь к уху.
О, это восхитительно, когда он называет ее так! Она с восторгом заставляла его повторять это слово. Остальные грумы в конюшне наверняка думают, что она тугоухая, но Джулиану это нисколько не волновало. До чего же это увлекательно – вынуждать герцога Уортингтона кланяться ей! И она намеревалась получать удовольствие от каждой минуты их общения.
Не ответив ей, Рис опять укатил куда-то тачку, на этот раз вернулся с сеном и мешком зерна и проворно стал наполнять кормушку Вайолет.
Для Джулианы было шоком, что он сбросит рубашку и швырнет на пол денника. Ей пришлось смотреть, как напрягаются под блестящей от пота загорелой кожей рельефные мышцы, и во рту у нее пересохло.
Тело Риса казалось вылепленным настоящим мастером. Джулиана наблюдала за ним, и это оказывало разрушительное воздействие на ее мысли, что ужасно раздражало. Она прекрасно понимала, что все его действия направлены на то, чтобы вывести ее из себя. Вот уж поистине Мерзавец!
Ну какая несправедливость: при такой внешности обладать столь отвратительным характером. Да, он великолепен, да только Джулиана скорее бы умерла, чем призналась в этом хоть одной живой душе.
Вид его блестящего от пота мускулистого тела заставил ее вытащить носовой платок и промокнуть лоб. Ее настроение портилось все сильнее, пока он оставался без рубашки, и, не справившись с эмоциями, она нервно воскликнула:
– Слишком много зерна.
Он молча поклонился и отсыпал излишки в мешок.
– Ну куда столько сена.
Опять поклонившись, он забрал то, что она
