Несомненно, со временем это будет сделано. Хочется верить, что в Новгороде будет (в кремле или в другом месте) сооружена древняя усадьба, представляющая собой точную копию (или собирательный образ) древней новгородской усадьбы со всеми постройками и сооружениями, где будет представлена вся бытовая обстановка, добытая и постоянно добываемая при раскопках.

Дендрохронология

Выше мы упоминали о том, какое значение для археологов имеет точная датировка слоев и найденных в этих слоях предметов. Это делалось раньше по комплексам вещей.

Теперь археологи для датировки слоев вооружены современными методами точных наук: археомагнитным, радиоуглеродным, дендрохронологическим и т. д.

Для Новгорода особое значение имеет дендрохронологический метод, на котором мы вкратце остановимся.

Всем известно, что у каждого дерева на срезе видны годичные кольца, по которым можно определить, сколько лет росло это дерево. Но вряд ли все знают, что по этим же кольцам можно определить и когда оно росло? Если приглядеться к годичным кольцам, то даже невооруженным глазом можно заметить, что они не одинаковы по ширине. Под микроскопом эта разница еще более отчетлива. При внимательном изучении этих колец было замечено, что более широкие и наиболее узкие кольца на всех одновременно росших деревьях чередуются в одной и той же последовательности. Было установлено, что наиболее широкие кольца чередуются через определенные циклы (11 лет, 33 года и т. д.), совпадающие с периодами максимальной солнечной активности. Особенно тонкие или, как говорят ученые, «угнетенные» кольца отложились в периоды сильных засух. На этих основаниях уже в наше время разработан метод дендрохронологии *.

[* Дендрохронология происходит от греческих слов: дендрос - дерево и хронос - время.]

Таким образом, в годичных кольцах отражена вся последовательно сменявшаяся картина внешних воздействий - периодическая смена (цикличность) солнечной радиации, засушливые или дождливые периоды и т. д. Это чередование внешних воздействий так же не повторяется, как не повторяется точь-в-точь, скажем, форма листьев. Чередование колец у дерева, росшего, допустим, в начале X в., характерно именно для начала X в. и не повторялось больше никогда. Но как узнать, какое именно чередование колец было в тот или иной исторический период? Где тот эталон, по которому можно было бы определить, к какому времени отнести то или иное бревно, найденное в древних слоях.

В США таким эталоном служит секвойя - гигантское дерево, возраст которого достигает 3 тыс. лет.

У нас таких деревьев нет. Самое долголетнее наше дерево - дуб, но и возраст дуба - два, редко - три столетия. Кроме того, для дендрохронологических исследований наиболее удобными оказались хвойные породы - сосна, ель. Да и большинство построек в том же Новгороде сооружались из ели и сосны. А эти деревья достигают пригодных для строительства размеров уже к 50 - 70 годам. И вот здесь на помощь ученым пришли новгородские мостовые. Они перестилались (точнее настилались заново, накладываясь на предыдущие) через каждые 15 - 20 лет. Мостовые настилались из толстых плах, и каждая мостовая давала не одно-два, а целую серию бревен, чем исключался элемент случайности.

После многолетних усилий лаборатории дендрохронологии, которую возглавил один из заместителей начальника экспедиции, Б. А. Колчин, удалось составить по новгородским мостовым датировочную шкалу. Но вначале эта шкала давала лишь относительную датировку: такие-то деревья росли одновременно, такие-то позже на столько-то лет, а такие - раньше. Но в каком именно году было срублено то или иное дерево (а по кольцам можно определить и в каком году оно начало расти), этого сказать было невозможно. Современные сосны и ели, даже самые старые из них, начали свой рост лишь в XIX в., а самые поздние мостовые в новгородских слоях относятся к концу XV в. Получился четырехсотлетний разрыв, через который необходимо было перекинуть мостик. И этот мостик помогли перекинуть новгородские церкви.

Новгородские строители, начиная с глубокой древности, под фундаменты построек подкладывали бревна.

Они знали, что эти бревна здесь сохраняются очень хорошо. Этим и воспользовались археологи. Из-под нескольких новгородских церквей, XIV - XV вв., время постройки которых точно известно по летописи, были извлечены по 2 - 3 бревна (разумеется, с соблюдением всех необходимых мер предосторожности). Срезы с этих бревен и позволили «привязать» новгородские мостовые к церквам, т. е. относительную датировочную шкалу сделать абсолютной. Сейчас на стене дендрохронологической лаборатории висит огромный, но сам по себе ничем не примечательный график. На нем начерчена кривая зигзагообразная линия, отражающая чередования то более толстых, то более тонких колец. Последние соответствуют периодам сильных засух. Теперь новгородская дендрохронологическая шкала получила еще надежные дополнительные опоры: сильные засухи также отмечены в новгородских летописях, и они точно совпали с самыми тонкими кольцами в бревнах новгородских мостовых.

Теперь, где бы в древних слоях Новгорода ни обнаружилась постройка (или просто дерево), с него изготовляется спил, под микроскопом измеряется ширина колец, составляется график и затем этот график прикладывается к висящей на стене дендрохронологической шкале. В каком-то месте шкалы находит свое соответствие и график спила исследуемого бревна. Но, как теперь выяснилось после обработки дерева из раскопок других городов (Пскова, Смоленска, Белоозера и др.), новгородская дендрохронологическая шкала может применяться на довольно широкой территории нашей страны - во всей зоне северной лесной полосы, а также, очевидно, и в странах Скандинавского полуострова.

Новгородские постройки

Когда раскопки в Новгороде только начинались и открыты были первые постройки, от которых в земле уцелело по одному лишь нижнему венцу, это было ценным научным открытием (рис. 4). О их конструкции по этим срубам мало что можно было сказать, но они почти не отличались от современных деревенских срубов, а тем более от построек XVII - XVIII вв., знакомых нам по этнографическим материалам.

Рис. 4. Усадьба А. Дворовая вымостка, остатки построек

Но вот раскопки приняли более широкий размах, количество открываемых построек возрастало, а вместе с тем возрастало количество недоуменных вопросов: почему в бесспорно жилых помещениях не было печей и сеней, почему все они были однотипными и т. д. и т. п. Возникло предположение, что все эти постройки были двухэтажными, на хозяйственных подклетах, а печи находились на вторых этажах. Кроме отсутствия печей, никаких других признаков, указывавших на двухэтажность построек, найти тогда не могли. И только, когда развернулись работы на Неревском раскопе и открыто было несколько сотен остатков построек, недоумения стали рассеиваться.

Во-первых, выяснилось, что жилые постройки в Новгороде были далеко не однотипны. Когда