«Ещё десять плакатов нарисует», – подумал я.

Всё это раздражало. Неужели сложно посидеть нормально за столом и никому не портить настроение?

А я ещё три недели назад пригласил на дачу свою новую подругу – Олесю. Мои родители всем рады, Олесины не очень общительные, но решили в итоге Олесю отправить к нам, а сами внезапно полетели в Сочи. Видимо, встречать весну. У нас-то первая попытка весны провалилась. Из-за Олеси Анна вообще все три дня просидела на чердаке со своим котом Энди, даже поесть выходила только раз в день и то в чёрной маске с белыми буквами «ДЧБ» (замазкой написала). Как в пятницу приехала, сразу попросила раскладушку и утащила на чердак.

Анна всегда чувствовала себя здесь как дома. На её причуды никто не обращал внимания. Не хочет общаться – не надо.

Иногда я побаивался: вдруг Анна превратится в Олесю. Но Анна и не собиралась. Ей вообще было плевать на Олесю. Анну бесило, что я не обсуждаю с ней Василия и грандиозные планы вселения в Василия. Но от него меня уже тошнит.

8 марта Анна рано утром вынесла с чердака самодельное чучело из старых веников, облила его жидкостью для розжига и в одиночку спалила на мангале во дворе, пока все спали.

Я потом это видео с чучелом в соцсетях увидел.

Олесе я подарил красные гиацинты в горшке и винтажную пластинку «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Кто это такой, без понятия. Олеся коллекционирует древний винил и кассеты из девяностых. Считает себя антикварщицей.

У всех свои крайности.

Олеся вот взяла с собой на три дня гигантский чемодан и по пять раз в день переодевалась. В чём смысл, я не понял.

Операция «Василий» была назначена на девятое марта.

Мы нарочно задержались после тренировки. После нашей группы ни у кого уже занятий не было, и Василий отдыхал, то есть гонял по седьмой дорожке в одиночестве. Он всегда делает получасовой заплыв после тренировок. Не знаю, что Анна в нём нашла. Самый обыкновенный парень среднего роста и среднерусской внешности. Разве что мышечная масса внушает уважение, но когда Анна думала о мышечной массе? Василий гонял со скоростью торпеды и нас, конечно, не замечал. В общем, он был неплохим парнем, весёлым, беситься даже разрешал, но после занятий. Ещё у него была странная привычка напевать, когда задумается. Судя по всему, больше всего он любил рэпера Йоу-Ж и Лану дель Рей. Я представил, как сейчас Анна превратится в Василия. Смешно. Хотя, если честно, смешного тут было мало. Жутко как-то – Анна в теле Василия.

– Ты только долго в виде Василия не торчи, – шепнул я Анне. – Как я буду выкручиваться, когда ты не придёшь домой? А если тебя вообще три дня не будет?

– Я незаметно. Схожу к нему домой – и назад. Если всё нормально пойдёт, повторим потом ещё раз.

– Это ты сейчас на «Чернышевскую», забежишь в квартиру и назад? – я прикинул. – Час на метро, полчаса в квартире. Сейчас семь двадцать. Я пока на фуд-корте поторчу, до девяти. А то приду домой один, и спросят, куда ты подевалась. Если что, мы делали уроки на фуд-корте.

– Ладно. Бери мои часы. Отдашь, когда я превращусь. Лучше свою вещь держать под рукой на случай, если надо будет быстро превратиться обратно в себя.

Анна дотронулась до ласта и пропала. Я наблюдал за Василием. Он остановился, замер на пару секунд, потом вылез из бассейна. Я подошёл к нему и молча протянул часы Анны. Честно? Я побаивался это существо два в одном. Часы Анны, белые в красный горошек, на руке Василия выглядели странно. Василий-Анна кивнул и ушёл в каморку. А я двинулся в душевую, и почему-то мне показалось, что ласт, который держала Анна, шевелится. Ещё не хватало, чтоб он стал одушевлённым.

Одушевлённым душой Василия?! Я старался об этом не думать. Взял сумки, свою и Анны, позвонил Олесе и Никите и долго торчал с ними на фуд-корте.

Мне впервые казалось, что время на фуд-корте тащится жутко медленно.

Было почти десять. Нас с Никитой уже выгонял из ТЦ охранник, всем названивали родители, отец Олеси в полдесятого сам приехал в Galaxy и молча её увёз. Странная у него привычка везде ездить на машине. Вообще-то, мы все живём недалеко, минут пятнадцать пешком.

На Никиту по телефону орала бабушка. Каждые пять минут спрашивала: «Ты где? Ты скоро? Включи камеру, я не вижу, где ты».

Как он вообще с ней живёт? ФСБ какая-то.

Телефон Анны я выключил, и после девяти мне начала звонить не только моя мама, но и Саша, мама Анны. Один раз я соврал, что Анна ушла в туалет и у неё разрядился телефон. Потом сделал вид, что ничего не слышно, и отправил Саше сообщение, что у меня тоже почти разрядился телефон.

«Быстрее домой. Поздно уже», – написала мне мама.

Анна появилась в десять с небольшим с огромным букетом лилий. Никита уже ушёл, я остался один на улице возле ТЦ, целый час злился и изобретал казнь, но вид у Анны был такой, что орать на неё я сразу передумал.

Анна ревела и заикалась.

Мне стало страшно: что там с ней могло произойти?