пределами официального статуса. Следует помнить, что респонденты-полицейские также являются членами общества. В Грузии многие из них работают в полиции недолго и в отношении того, как организованная преступность воздействует на повседневную жизнь, обладают опытом обычных людей. Поэтому некоторые из них признавались в том, что до того, как стали полицейскими, ощущали привлекательность преступного мира. Аналогичный подход был использован в интервью с людьми, занимающими другие официальные должности, будь то государственные служащие, директора школ или работники НПО. В каждом случае меня интересовал личный опыт, а также основные позиции по вопросам политики и мнения по правовым вопросам.

Во-вторых, и вполне справедливо, по причине утилитарной функции и потенциальных предубеждений полицейских источников использование их в исследовательских целях представляется сомнительным [Rawlinson 2008; Serio 2008]. Я все же делал это, но сверил содержащиеся в полицейских досье данные с данными других источников, в том числе неофициальных бесед из дневника исследований, интервью, новостных репортажей и судебных дел. Все, что фиксируется полицией, должно восприниматься как информация, собранная и сохраненная в целях предупреждения преступности и обеспечения правопорядка, что определяет тип собираемых данных и способ их сохранения. Учитывая это, однако, следует прежде всего подчеркнуть, что классификация преступника как вора в законе основана не на каком-то полицейском определении, а на той границе, которую воры в законе строго соблюдают сами и которая, как элитная маркировка, намеренно делается преступниками очень заметной и, соответственно, с легкостью фиксируется полицией. Помимо того, в полицейских досье меня интересовала внесенная туда объективная информация о ворах в законе, такая как клички, место и дата рождения, количество судимостей и передвижения. Таким образом, хотя полицейские данные вряд ли будут свободны от оценочных суждений, эти их аспекты не могут быть легко искажены в интересах полиции.

Аналогичные опасения существуют и в отношении использования судебных дел. Их данные являются доказательствами, используемыми для осуждения людей, и в такой стране, как Грузия, с ее политически зависимой судебной системой, эти доказательства и связанные с ними обвинения могут быть оспорены. Признавая эту проблему, я попытался обсудить дела, которые изучал, с привлеченными адвокатами. Я оценивал полезность всех судебных источников в каждом конкретном случае, хотя, опять же, ключевой областью моего интереса были совсем будничные факты о прошлом обвиняемого. Судебные дела также дали мне представление о том, как на самом деле применялись законы против мафии, что происходило зачастую очень неудовлетворительно.

Наконец, я использовал архивные источники, и к ним тоже следует относиться с осторожностью. В основном это были документы Центрального Комитета Коммунистической партии Грузии 1980-х годов. Большей частью они были помечены грифом «секретно» и не предназначались для открытого доступа. Некоторые из них оказались директивами, описывающими проблемные области, которыми должны были заниматься различные местные советы и чиновники. Во всяком случае, эти документы показывают, в чем партия была заинтересована с политической точки зрения. Они представляют собой отражение стоящих перед режимом проблем, которые он не мог признать в то время открыто. Например, в архивах того времени хранятся бесконечные посвященные незаконной деятельности, связанной с теневой экономикой, отчеты с заседаний одного из комитетов, и к 1980-м годам это действительно было вполне очевидной проблемой.

В общем и целом в таких случаях важно задаться вопросом, почему и к чьей выгоде был составлен данный документ. Подобной полезной процедуре я подверг также публикации НПО и новостные репортажи. Последние, содержащие существенные факты, касающиеся судебного процесса или уголовного конфликта, были предпочтены мнениям и комментариям, которые часто могут быть слишком претенциозными или необоснованными.

В тематических исследованиях, таких как это, рефлексивный сбор данных из разных источников может повысить уверенность, с которой делаются выводы о взаимосвязи между явлениями и причинно-следственными отношениями. Ключ к умозаключениям в таких исследованиях лежит в аналитической (а не в перечисляющей) индукции. Это требует указания «необходимых связей между набором теоретически значимых элементов, проявляющихся… в данных» [Mitchell 2000: 178]. Таким образом, когда р-критерий достоверности, на котором основаны выводы, отсутствует, процесс аналитической индукции может давать скорее логические, чем статистические, основанные на глубине и диапазоне данных, выводы о причинных процессах и общей теории [Robinson 1951]. Поскольку настоящее исследование является единичным и тематическим, его целью является создание сильной аналитической аргументации, которая сможет помочь построить теорию и сделать предварительные выводы в выходящих за ее пределы случаях.

Наконец, хотелось бы отметить, что ритмы грузинской жизни совершенно непредсказуемым образом повлияли на итоговое содержание этой книги. Общительность людей была ключевым элементом в поиске контактов, получении разрешений и организации интервью или сборе данных. Поэтому проведение исследований в Грузии часто было рискованным и впечатляющим опытом. Оно также могло быть невероятно утомительным. В его процессе имело место множество случайных событий и совпадений, а также тупиков и возвращений. Повседневная грузинская жизнь, к огорчению и в то же время к удовольствию большинства грузин, часто включает в себя много незапланированного, неожиданного и непредсказуемого. И данная книга приобрела свой вид также во многом благодаря этому.

Заключительная часть

Подводя итог, следует сказать, что в следующих главах будет обсуждаться вариативность в области ресурсов, внешних отношений, внутренних отношений и границ как важное обстоятельство, определяющее устойчивость воров в законе к внешнему давлению. В книге предпринята попытка описать движущие факторы, лежащие в основе изменений устойчивости, а не просто описать эти изменения. Хотя там, где это необходимо, будут сделаны ссылки на период, непосредственно предшествующий распаду Советского Союза, основное внимание в книге уделяется именно постсоветскому периоду. Это был период больших потрясений в грузинском обществе, экономике и политике. В то время неопределенность была неизбежным обстоятельством, социальные изменения происходили очень быстро. В подобных условиях преобразования и необходимая адаптация к ним чреваты последствиями для любой организации. Однако в результате фактического коллапса государства возможности мафии обзаводиться ресурсами возрастают. В следующей главе рассматриваются деятельность воров в законе и порождаемые ею источники средств к их существованию.

3. Воры в законе как советская и постсоветская мафия в Грузии

В советское время в районе города Тержола в Западной Грузии действовал государственный завод по производству фруктовых соков. В 1978 году власти раскрыли действовавшую на заводе группу, которая заработала более полумиллиона рублей, используя фальшивые документы, по которым закупала фрукты, производила на заводе неучтенный сок и продавала его через торговую сеть1. По утверждению Министерства внутренних дел Советской Грузии, такие торговые сети, не имеющие возможности заключать в своей торговой деятельности контракты с официальными службами безопасности, были тесно переплетены с преступными сетями, представленными ворами в законе. В то время преступники обеспечивали защиту от