Шрифт:
Закладка:
– Пошли, – говорит Петрик, хватая меня за руку.
Они оставили одну стражницу, и, увидев нас с Петриком, она поднимает копье.
Наше оружие все еще на чердаке.
Она бросается на меня, и я едва успеваю увернуться. Повинуясь инстинкту, мои руки обхватывают рукоятку копья, пытаясь вырвать оружие.
Петрик подходит, чтобы помочь мне, но стражница бьет его ногой прямо в грудь, и он начинает задыхаться.
Я сильнее ее, но я не натренирована. Я не знаю, что делать, и боюсь вызвать слишком много шума. Я дергаю за оружие, тащу стражницу через коридор и впечатываю ее спиной в противоположную стену. Затем я упираюсь рукояткой копья в ее шею, перекрывая воздух.
Это ужасно – вот так просто причинять кому-то боль. Когда я пользуюсь своим оружием, то, по крайней мере, все заканчивается быстро, и я могу двигаться дальше, прежде чем у меня будет достаточно много времени, чтобы осознать случившееся. Но сейчас я наблюдаю, как глаза стражницы закатываются, чувствую, как ее тело обмякает. Наконец она сползает на пол.
У меня вырывается всхлип, но, сколько бы я ни моргала, сцена передо мной не меняется.
– Зива! – кричит Петрик. – Обыщи стены. Ищи какие-нибудь зазоры, что угодно!
Мои руки дрожат, а в голове полный беспорядок, но я помню, зачем я здесь. Прижимая руки к стене, я молюсь, чтобы под моими пальцами вдруг оказалась дверь. Когда я двигаю руками из стороны в сторону, ничего не происходит, но когда я начинаю тянуться к потолку…
– Петрик!
Я чувствую под пальцами ткань, а затем дергаю до тех пор, пока от стены не отделяется длинное полотно. Когда я ловлю его пальцами, то вижу, что на нем остается тот же узор, что и на окружающей его каменной стене. За полотном была скрыта дверь.
На мгновение я задумываюсь, не заполучил ли Равис в свои руки еще и прядильщицу хлопка, а затем бросаю ткань на землю и вытаскиваю крепления из дверных петель так же, как я делала это на чердаке. Эта дверь запирается снаружи – очевидно, чтобы удержать кого-то от побега.
Когда я, наконец, достаю последнее крепление, мое сердце подскакивает к горлу. Я тяну, раздается шум, но я надеюсь, что Келлин отвлек на себя все внимание, и никто этого не заметил.
Женщина, которая, как я предполагаю, лежала на диване, уже стоит на ногах. Она в ночной рубашке, ее лицо обрамляют распущенные волосы. Они выглядят так, словно их только расчесали. Локоны приглажены, но они очень густые и ниспадают почти до талии. Ее глаза карие, а кожа чуть светлее и более янтарного цвета, чем у Петрика.
– Серута! – восклицает Петрик.
– Петрик?
Она моргает, словно не веря своим глазам.
– Мы здесь, чтобы спасти тебя.
Женщина обхватывает себя руками.
– Вас не должно быть здесь. Последних людей, которые пытались меня спасти, обезглавили. Я знаю это, потому что Равис оставил их головы здесь на неделю. От этого запаха я едва могла дышать.
Все, что мне нужно, – это подтверждение того, что она та, кого мы ищем. Остальное может подождать до завтра. Я встаю позади целительницы и толкаю ее в нужном направлении.
– Ты можешь рассказать нам все подробности позже, – говорю я. – Прямо сейчас есть кое-кто, кому нужна твоя помощь.
Серута не сопротивляется. Босая, она ступает рядом со мной. Моя рука лежит на ее руке, и я направляю женщину в нужном направлении.
– Как вы нашли мою комнату? – спрашивает она. – Дверь была спрятана. Заколдована.
– Мы догадались, – отвечает Петрик.
– Где стражники?
– Один из наших товарищей отвлек их.
– Вы пожертвовали им ради меня? Скиро, должно быть, действительно в отчаянии.
– Мы никем не жертвовали, – говорю я. – Он очень способный. А теперь поторопись. Мы должны провести тебя через портал.
Сомнение целительницы вдруг превращается в надежду.
– Вы действительно собираетесь вытащить меня отсюда.
– Да, – уверяю я ее.
– Хорошо.
Мы ускоряемся. Пробегаем мимо растерянных слуг, которые нас не узнают. Когда позади лишь половина коридора, вдруг звучит сигнал тревоги – где-то в вышине звонят колокола.
Они знают, что она сбежала.
Мы несемся к следующей лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, мчимся наверх. Преодолев лестничный пролет, я слышу, как среди слуг поднимается шум.
– Туда! – кричит кто-то.
За нами погоня.
Мои ноги горят. Из-за того, что Серута без обуви, ей сложно быстро передвигаться по твердому полу. Но у меня нет времени думать о ее комфорте. У Темры нет времени. У Келлина нет времени.
Когда мы, наконец, добираемся до чердака, я готова рухнуть в обморок, но бросаюсь искать сломанную дверь.
– Сюда! – восклицает Петрик, отбрасывая ее в сторону. После этого он не возвращает ее на место, – скорость сейчас является нашей главной заботой.
Мы хватаем оружие и начинаем пробираться сквозь темноту, пытаясь найти проклятый шкаф.
Наступая на осколки стекла от рамы, которую я задела чуть ранее, Серута морщится. Одним движением я поднимаю ее в воздух и переставляю в другое место.
– Ой, – говорит она, натыкаясь на что-то. Или скорее это я натолкнула ее на что-то.
Я не извиняюсь.
– Это здесь, Зива, – говорит Петрик.
Он распахивает шкаф. Шаги в коридоре становятся все ближе.
Серута смотрит на картину. Она, должно быть, уже знает, что это такое.
– Спасибо, – говорит она.
– Просто спаси мою сестру, прошу тебя.
Серута встает на цыпочки, чтобы не наступить на стекло, и, зайдя в шкаф, проходит через портрет.
Я оборачиваюсь, оглядываясь в ту сторону, откуда мы пришли.
– Что ты делаешь? – спрашивает Петрик. – Мы должны идти.
– Где Келлин?
– Ты разве не знаешь?
Его голос мягок, но вопрос по-прежнему бесит.
– Откуда мне знать, Петрик? Он исчез из нашего поля зрения десять минут назад!
– Зива, он не вернется.
– Что?
– Он был отвлекающим маневром, чтобы мы могли спасти Темру. Они, должно быть, уже поймали его.
– Нет! Он мастер меча. Он сказал, что встретит нас здесь.
Нет, это неправда. Он сказал, чтобы я не ждала его. А потом он поцеловал меня… как будто прощаясь.
– О, Сестры, – шепчу я.
– Они приближаются, Зива. Мы должны идти. Ты нужна Темре.
Петрик проходит через шкаф.
Но я замираю. Да, я нужна Темре. Она ранена и умирает… Но Серута – единственная, кто может ее спасти. Я больше ничем не
