Дубравин старался забыть произошедшее как страшный сон, помирился с женой, пытался как-то загладить собственную вину. И все бы получилось, но через месяц Загорская заявилась с новостью о беременности.

– Ты так уверена, что от меня? – задал он закономерный вопрос девушке.

А та закатила такую истерику, что Дубравин едва сумел ее успокоить.

– Можешь сделать ДНК-тест, – обиделась Инга. – Сейчас, даже не дожидаясь рождения, можно проверить, твой ребенок или нет. Правда, никто не гарантирует, что тогда беременность вообще сохранится. Впрочем, и я не решила, буду рожать или нет. Раз тебе этот ребенок не нужен, то и я не собираюсь вешать его себе на шею. У меня только жизнь начинается, Дубравин…

Первой мыслью мужчины было согласиться, выбрать путь наименьшего сопротивления и дать Загорской денег на аборт. Еще и приплатить сверху, чтобы помалкивала. Все же то, что между ними произошло, оказалось какой-то идиотской ошибкой, насмешкой судьбы…

Но потом Дубравин вспомнил Катю.

Эта девочка была дочерью кухарки семьи Дубравиных. Она частенько пропадала с матерью в особняке его дяди. Так получилось, что росли они с Кешей почти что вместе. Правда, Катя была на несколько лет младше. Оттого юнцом он эту мелюзгу и не замечал, но крутиться рядом не запрещал.

Что ему-то? Бегает малявка вокруг, ну пусть себе бегает.

Катя была тихой девочкой, особенно ему и не мешала.

О том, что она испытывает к нему далекие от дружеских чувства, Дубравин догадался позже. А после возращения со срочной службы в армии получил этому прямое подтверждение.

Дуреха просто млела и краснела каждый раз, когда он появлялся в поле ее зрения. Дубравина к тому времени уже порядком избаловало женское внимание, так что особый интерес к своей персоне он научился определять на раз-два, почти что не глядя.

И быть бы Кате в безопасности от него, да вот незадача: Кеша подметил, что малявка выросла. Толстая русая коса до пояса, фигура песочные часы, выразительные зеленые глазища, нежная кожа и пухлые губки – девчонка превратилась в настоящую красавицу! И Кеша решил подкатить… Черт его дернул, не иначе!

Их роман был стремительным. Дубравин оказался у Кати первым… Чуть позже девчонка огорошила его новостью о своем интересном положении. И ведь он предохранялся, а она умудрилась залететь!

Ребенок Дубравину тогда был как пятое колесо в телеге, тут даже о постоянной девушке речи не шло… Конечно, он предложил Кате наиболее приемлемый для всех вариант – аборт.

Кто же знал, что сделают его какие-то коновалы и у девчонки проявятся осложнения? Катя месяц лежала в больнице, но выкарабкалась. Правда, родить больше все равно не смогла бы – так ей сказали врачи.

Дубравин сожалел, что все так произошло, но у него жизнь била ключом: учеба, перспективная подработка с легкой подачи дяди, новые знакомства, девушки… С Катей они расстались. Он ей вообще-то ничего и не обещал, а то, что она там сама себе надумала, Иннокентия уже совершенно не касалось.

Через месяц Дубравин узнал, что Катя наглоталась таблеток. Ее мать подоспела вовремя – дуреху откачали. Правда, принудительного лечения в психдиспансере избежать не удалось. Там ее закрыли на полгода. А после возвращения домой, когда, казалось бы, уже ничего не предвещало… Катя вышла в окно.

Для Кеши это обернулось настоящим шоком! Той улыбчивой, милой девчушки больше не было – он не мог поверить.

– Будь ты проклят, твареныш! – кричала ее мать.  – Будь проклят, слышишь?!

Ее слова надолго врезались в память Дубравина, ведь огромная доля его вины во всем случившемся все же имелась… Он не любил Катю, а быть с кем-то из жалости считал последним делом. Но он и не поддержал ее в нужный момент, а просто… слился!

Поэтому, когда Загорская заикнулась про аборт, перед глазами Дубравина всплыла та девчушка из детства… Катя, которую он не уберег от глупостей.

Да и боль от потери первенца была слишком свежа. А тут получилось, что одного ребенка забрали, а другого дали… Знак свыше?

– Ты родишь, – постановил мужчина.

– А потом? Я одна не потяну, – закусила нижнюю губу Инга.

– И не будешь. Я не оставлю своего ребенка без помощи, но на этом все. Никаких отношений между нами не может быть и не будет,  – предупредил Дубравин. – Я надеюсь, ты понимаешь, что все случившееся должно остаться в тайне. Если ты решишь подзаработать на хайпе, то ребенка не увидишь. И на тебя управу я найду, Инга. Обеспечу веселую жизнь.

– Я не собираюсь рыть себе могилу, – фыркнула Загорская. – Мне бы зацепиться в столице и зажить небедно да сыто, а язык за зубами держать я давно научилась.

Дубравин был как в бреду. Он словно искупал долг перед загубленной им Катей, но, когда родился Матвей, понял, что потеря жены стала реальной как никогда.

Он сделал ДНК-тест, мальчик оказался его сыном. Мужчина сам затянул петлю на собственной шее. О том, чтобы рассказать о случившемся Васе, и речи не шло.

Дубравин слишком боялся ее потерять. Запутался. Он хотел сына от любимой, а получил от случайной.

Но время шло, и тайное оставалось тайным.

В какой-то момент Иннокентий даже поверил, что так будет всегда. Возможно, когда-нибудь, когда они с Васей станут слишком старыми для бурных выяснений чувств, обрастут детьми и внуками, он бы признался… Или нет.

Дубравин с легкостью шел на риск в работе, но здесь… трусил. Как мальчишка.

«Она просто что-то перепутала, – решил Иннокентий, наблюдая за рассветом. – А если и узнала про Ингу, то я обязательно смогу вымолить прощение».

Дубравин был уверен, что все наладится. Вася была его женой. Она просто не могла от него уйти. Просто. Не. Могла.