Шрифт:
Закладка:
И-ех, едрена громыхала!
Хорошо на свете жить!
Нам чегой-то недостало!
И мы отправились кружить!
Насытившийся Хреноредьев бодро распевал песенку, которую сам же и сочинял по ходу дела. Песня звучала боевым маршем, звала в дали неведомые, толкала на подвиги. Буба Чокнутый с Паком поневоле начали подвывать. Так веселее шагалось.
Мы отважны труболазы!
И-ех, едрена кочерга!
Мы разведаем все лазы
И доберемся до врага-а-а!!!
Буба Чокнутый тоже сочинил куплетик. И выдал его громовым голосищем, безбожно перевирая мотив:
Сокрушим мы все преграды!
Все запоры разнесем!
И-ех, Хреноредьеву на радость
Бочку хрена украдем!!!
Трехногий инвалид не выдержал подобного оскорбления и набросился на Бубу с кулаками. Они оба упали и покатились одним сплетенным комком, тузя друг друга, лягая, щипая кусая и матерясь самым скверным образом.
Пак нагнал этот клубок. И, не разбирая, кто есть кто в нем, раз пять ткнул железякой. Дерущиеся поуспокоились, приподнялись.
Чтобы сохранить маршевый задор пришлось затянуть Паку Хитрецу:
Мы пройдем победным строем,
И-ех, всю едреную трубу
С Хреноредьевым-героем
И с надеждой на Бубу!!!
– Вот ето по-нашему, едрит тя! – обрадовался инвалид. – Вот это истинная правда, тут мы согласные.
Буба Чокнутый долго молчал, косил налитым глазом. Потом спросил:
– А «буба» – это чего у тебя такое, я не понял?!
Пак решил, что лучше не растолковывать, – ну получилось у него так, для рифмы, для звучания – «Буба». А скажешь этому придурку, опять потасовка начнется.
– Это одна такая вещь, – сказал он, – знаю только, что хорошая, а какая именно – не знаю!
Буба повеселел, перестал психовать.
– Это точно, – сказал он, – откуда тебе знать, вы же все тут обалдуи и неучи, недоумки вы тут!
Спорить с ним не стали. Затянули на три голоса свой новый марш. Так веселее шлось.
Поток становился с каждой минутой все сильнее. И Чудовище начинало не на шутку волноваться. Еще немного, и их смоет вниз – а это означало верную гибель.
– Давай живей! – бросило оно Хенку. И подтолкнуло его, чтобы лез вверх.
Пробиваясь сквозь струи воды, мокрые, ослепшие, они продвигались метр за метром на верхние ярусы. Чудовищу приходилось поддерживать Хенка, силы того были на исходе
Они миновали еще ярус. Но струи все били и били, сшибая с ног, грозя опрокинуть и унести с собой.
– Погляди-ка! – выкрикнул Хенк. – Здесь что-то есть!
Чудовище всмотрелось в стену, испещренную тысячами металлических заклепок.
– Да не здесь! Левее!
Теперь оно увидело очертания люка-дверцы. Ни ручки ни ее следов на поверхности дверцы не было. Чудовище ткнуло щупальцем. Дверца не поддалась. Тогда оно навали лось плечом – резко, раз, потом другой. Все было тщетно.
– Постой, не надо! – отвлек его Хенк, державшийся обеими руками за металлический поручень. – Здесь какая-то штуковина, наверное, рычажок!
Он отпустил одну руку. И его тут же подхватил поток воды. В последний миг Чудовище извернулось и успело удержать Хенка за лодыжку. Это было спасением. Но Хенк не стал благодарить, он снова протянул руку, нажал на что-то… И произошло чудо – дверца сдвинулась немного назад потом отъехала в сторону, открывая проход.
Чудовище впихнуло Хенка внутрь. Потом с большим трудом, обдирая и без того поврежденную кожу, протиснулось само.
Они стояли в сухом и теплом месте. И смотрели в проем – вода неслась вниз уже не потоками, а единой гудящей стеной, водопадом. Им удалось спастись в самый последний миг. И это было поистине чудом! Они стояли и не могли отдышаться. Лишь отдельные брызги залетали в их убежище.
Первым обернулся Хенк.
– Здесь еще одна дверь! – сказал он.
На этот раз из дверцы торчала рукоять – круглая, шариком.
Хенк потянул на себя. И дверца распахнулась.
Они прошли из тамбура в большое и страшно запыленное помещение, уставленное стеллажами. Стеллажи шли от самого пола и до уходящего на высоту пяти-шести метров потолка.
– Это склад, – проговорил Хенк медленно и четко.
Чудовище и само видело – все полки – и вертикальные, и горизонтальные – были заставлены, заложены, увешаны оружием. И чего здесь только не было! Рядами лежали ручные гранаты всевозможных типов, от маленьких и кругленьких до больших, бутылкообразных. В стеллажах стояли винтовки – автоматические и простые, автоматы с деревянными и пластиковыми прикладами, такие, какие выпускали, наверное, двести лет назад. В узеньких ячеечках были разложены пистолеты разных типов. Тут же хранились боеприпасы и прочее, прочее… Чудовище не знало подавляющего большинства предметов, даже их названий. Но оно понимало, что это такое и для чего все это нужно.
– Вот, Хенк! А ты говорил – выродки, тошнит! Разве выродки создали все это в таких количествах? Разве они сохранили это смертоносное оружие? Нет, Хенк! Тут надо разбираться, кто из нас выродки! Тут надо еще понять, от кого может тошнить!
Турист молчал.
Они обошли стеллажи. И наткнулись на еще одну железную лестницу, спиралью уходящую вверх – в круглый проем потолка.
– Полезли! – сказало Чудовище.
– Погоди, ты что, спятил? – удивился Хенк. – Уходить отсюда с пустыми руками может лишь сумасшедший!
– Значит, считай меня сумасшедшим.
– Не-ет, я так не уйду!
Хенк скрылся из виду на пару минут. И появился вновь, уже увешанный с головы до ног. Через оба плеча у него висело по автомату, за спиной торчал стволом вверх ручной пулемет конца позапрошлого века, грудь перепоясывали пулеметные ленты, на поясе висели связки гранат, карманы были чем-то забиты до отказа, в довершение ко всему Хенк волочил за собой какой-то мешок, также отнюдь не пустой.
– Брось! – пробурчало Чудовище.
– Ну уж нет!
Хенк протянул ему один из автоматов. Чудовище приняло его щупальцем. И тут же забросило далеко-далеко, за крайние стеллажи.
– Ну и черт с тобой! А я возьму!
Хенк бросил-таки неподъемный мешок. С трудом, с одышкой поднялся вслед за Чудовищем по винтовой лестнице. Они выбрались на абсолютно ровную и голую площадку
– Ну и что? – спросил Хенк, тяжело отдуваясь.
– Ничего! Поглядим, что здесь!
Что-то вдруг произошло. Порвалась какая-то связующая нить между ними. Они перестали понимать друг друга.
– Пошоль! Ноу! Нэ карашо-о! – выговорил вдруг Хенк не своим голосом.
В голове у
